То же самое Миона сделала для Ксева. Неудивительно, что они оба были такими напуганными параноиками. Они уже видели, как подобное закончилось. Если силы Источника были так жестоки по отношению к своим же, то для себя они ни на что не надеялись.
Ник вообще не мог винить своих прабабушек и прадедушек.
До того, как началось время, Киссар был настолько чист сердцем, что был выбран духом меча Такары как первый из Сефириев, который использовал ее в битве.
И после несправедливой смерти Киссара боги потребовали дух меча, потому что он осмелился влюбиться в богиню Брайт, которая раскрыла их отношения, когда родила их сына Монакрибоса, Такара отказалась служить другому воину. Меч встал на защиту пары и нанесенной им несправедливости.
Веками меч бездействовал, умышленно безмолвный, отказывая всем Сефириям, которые пытались активировать и использовать ее.
До Джареда.
Деда Ника по материнской линии. Какая ирония, не правда ли. Это заставило его задуматься, знала ли Такара, что Джаред будет последним Сефиротом, чья жизнь будет связана с последним Малачаем. Что меч выбрал военного партнера намеренно, зная, что в будущем Джаред будет использован в таком гнусном замысле теми же богами, которые первыми прокляли род Ника.
«Чем началось, тем и закончится».
Казалось, все движется такими циклами.
В своем сознании Ник слышал мучительный крик Джареда в прошлом, когда Такару вырвали из его руки, и он был наказан за попытку избавить Джейдена от его братьев и сестер. Слышал собственные страдальческие крики Такары, когда ее силой вырвали из его рук. Всякий раз, когда Сефирот соединялся со своим мечом, их партнерство было неделимым и вечным. Потерять одного было все равно, что оторвать конечность от тела.
Как будто крылья Ксева, срезанные с его спины…
Ник был наполнен сочувствием и болью за них обоих. Хоть формально они и были врагами, они также были и семьей.
«Мы несем разрушение. Таковы мы с рождения».
Ник замолчал, услышав женский голос.
— Кто ты?
Из эфира гримуара появилось зловещее лицо. Бледнее снега, с ртутными глазами, она напомнила ему Ашерона и Стикса. Потрясающе красивая, она была хрупкой в своей грации, и все же в ней была сила, которая заставляла искриться воздух вокруг. Она прошла свозь его тело, заставляя каждую молекулу существа встрепенуться и застыть в ожидании.
Без слов он понял, что это Брайт. Киссаром переименованная в Аполлими, которая отказалась, чтобы ее называли чем-то, что символизировало пронзительный холодный ветер, породивший ее, когда Хаос и Порядок впервые объединились, чтобы создать ее. Сефирот придумал имя, которое означало тепло и красоту, которые она для него олицетворяла. Он никогда не увидит в ней ничего другого.
Даже когда они пытали его из-за этой любви к ней.
— Так это ты мать Ашерона.
Слова были произнесены прежде, чем Ник смог их остановить.
Ее серебристые глаза стали красными, а белые светлые волосы вспыхнули, как будто она собиралась атаковать.
Ник приготовился.
Но что-то ее успокоило.
— Ты друг моего Апостолоса…
Это имя она дала Ашерону при его рождении.
— Да.
Ее взгляд смягчился.
— И ты из моей родословной. Далёкой. Он, должно быть, почувствовал это в тебе. — Она обошла Ника небольшим кругом. — Вероятно, поэтому он доверился тебе, хотя это не в его характере.
Во всяком случае, Ник на это надеялся.
И все же, пока она продолжала ходить вокруг него, Ника охватило странное ощущение. То, что было безошибочным и настораживающим.
— Ты не Аполлими! — Он попятился от фальшивой богини. — Кто ты?
Вокруг него эхом разнесся смех. По его телу пробежал озноб. Галлюцинации — это одно, но почему именно эта?
Почему она?
— Ты знаешь почему.
Он повернулся и увидел позади себя другого Малачая.
— Я не позволю тебе все разрушить! Ты это знаешь. Я не такой.
Киприан засмеялся.
— Ты не можешь это остановить. Это уже произошло. Ничего не поделать. Мне это уже сошло с рук.
— Тогда почему ты здесь? — Ник ухмыльнулся, желая чувствовать себя таким же дерзким, каким притворяется. — Ты думаешь, я не узнаю страха, который вижу в твоих глазах? Да, я вижу твой страх… мальчик. Я чувствую его запах!
Не совсем так. Но сейчас бахвальство казалось хорошим ходом.
Да, это обычно было безопасным решением при общении с кем-либо, кроме учителей, его матери, Калеба, Коди или Баббы. Иначе они отвесили бы ему пинка под зад за такое отношение.