Проявления тревоги не ограничиваются ее осознанием, к ним также относится переживание некоторых комплексных «эмоций», в которые она преобразуется посредством специальной подготовки, осуществляемой в самом начале жизни человека. Я не могу сейчас подробно описать каждую из этих эмоций и поэтому приведу лишь некоторые названия, благодаря которым у вас должно «сложиться представление» об их природе: смущение, стыд, унижение, вина и досада. Обстоятельства возникновения этих крайне негативных «эмоций», особенно трудно поддаются регистрации и ретроспективному анализу, являющемуся, по-видимому, наиболее эффективным.
Группа защитных операций, выработанных на основании переживания, которое внесло свой вклад в развитие этих комплексных негативных «эмоций», не менее сложна для наблюдения и анализа. Под такими операциями я понимаю определенные мысли и действия, при помощи которых мы пытаемся навязать человеку или вызвать у него чувства, напоминающие смущение, стыд, унижение, вину или досаду. С особыми трудностями сопряжены ретроспективное наблюдение и анализ подробных обстоятельств, когда мы ощущаем внутреннее побуждение поступать так, как будто перед нами человек, которому «должно быть стыдно за себя», «тупица», или некто, повинный во всех грехах - от дурновкусия до нравственного порока. Интерперсональные действия такого рода, ставящие вашего собеседника в неудобное положение и принижающие его личное достоинство, представляют собой чрезвычайно деструктивные элементы и существенно затрудняют узнавание и понимание незнакомых людей.
Напрашивается предположение, что все унижающие и презрительные мысли и поступки, которые позволяют человеку считать себя «лучше» другого, повышают его самооценку, если можно так выразиться, за счет партнера по общению, порождаются тревогой. По своей сути эти процессы очень далеки от рационального подхода к пониманию сформировавшегося у него умения жить. Они не отражают эффективность наблюдения и анализа, но весьма красноречиво свидетельствуют о низком уровне самооценки прибегающего к ним человека. При прочих равных обстоятельствах чем быстрее человек выносит другому низкую оценку, тем более ущербным в глубине души ему представляется его собственная личностная ценность.
В ходе активного наблюдения за человеком не составляет большого труда устранить помехи, вызванные существованием некоторых объективных преимуществ перед ним. Когда же ситуация осложняется присутствием внутренних сомнений и неуверенности, все обстоит совершенно иначе. Мы склонны подвергать резкой критике других, когда, как нам кажется, они демонстрируют то, чего мы сами в тайне стыдимся и что мы надеемся скрыть от посторонних глаз.
Этого должно быть вполне достаточно, чтобы говорить о существовании одного из более глубоких, нередко ускользающих от внимания препятствий, затрудняющих активное наблюдение за представителями незнакомой нам группы или культуры. Едва ли нужно отдельно говорить о роли языковых барьеров или абсолютного незнания тех культурных паттернов, на которые мы ссылаемся. Последние не что иное, как просто еще более показательные примеры аналогичных препятствий, мешающих пониманию незнакомого нам человека.
Считается, что прогресс психиатрии народов предполагает сосредоточение исследовательских усилий на двух основных направлениях:
(1) более подробное изучение значимых паттернов - и паттерна паттернов - жизни во всем мире;
(2) выявление существенных деталей, присущих каждому из многочисленных возможных вариантов процесса развития личности, в ходе которого люди, принадлежащие к различным социальным структурам, формируют более или менее адекватное и обоснованное поведение, соответствующее укладу общества, в котором они живут.
Каждое из этих научных направлений неотъемлемо дополняет другое. Первое, вероятно в большей степени затрагивающее интересы и техники культуральной антропологии, не может достичь заметного прогресса без информации, получаемой в ходе разработки второго. Второе вряд ли представило бы имеющие научное и практическое значение данные, окажись оно лишено гипотез, выдвигаемых в рамках первого. Развиваясь в тесном взаимодействии, они обеспечивают необходимый контроль друг за другом, при отсутствии которого ни одно из них не смогло бы добиться заметных результатов, не потонув во мраке непроглядной неопределенности.
Теория интерперсональных взаимоотношений делает основной акцент на методе активного наблюдения, а данные, полученные в результате использования других методов, играют в ней не более чем второстепенную роль. В связи с этим умение общаться лицом к лицу, один на один, иными словами - вести психиатрическое интервью, приобретает фундаментальное значение.