Вирхов. Так кто же это?
Павлуша. А разве вы не слышали ответ этой благородной женщины?
Вирхов. Я не с вами разговариваю.
Павлуша. И совершенно напрасно. Разве вы не знаете, что она не в себе? (Пауза). Кому как не вам знать это?
Тенина. Павлуша.
Пауза.
Вирхов. Хорошо, отвечайте вы. Кто вы?
Павлуша. Вообще — то я — ваш племянник. Ваш родной племянник. Но, пожалуй, не имеет смысла принимать во внимание мое заявление, ибо то время, что мы с вами не виделись, Павел Анисимович, а не виделись мы никогда, не позволит мне изыскать сколько — нибудь убедительных доказательств, кроме нашего с вами необычайного внутреннего сходства, но понадобится срок, чтобы убедиться в этом, а коль скоро срока такого нам с вами не отпущено, а так же, принимая во внимание скоротечный уход ваш из семьи, позвольте мне отрекомендовать вам себя просто и без затей. Павел. Фотограф. Из богадельни. (Пауза). Вообще — то все, обыкновенно, называют меня Павлушей.
Пауза.
Вирхов. У меня нет племянника.
Павлуша. А потому, Павел. Фотограф. Из богадельни. Лучший фотограф. Специалист по интерьерам. Знаком с Ломоносовым. Михаилом Васильевичем. Лично.
Пауза.
Вирхов. У меня, действительно, был племянник, но он погиб. В раннем детстве.
Павлуша. И его, так же как и меня, звали Павлуша?
Вирхов. Его звали Павлик.
Павлуша. Ах, простите. Это, конечно, меняет дело. Это — прямое доказательство моего самозванства. Впрочем, это не важно. (Спускается с кресла и усаживается в него. В позе — независимость). А важно, Павел Анисимович, другое, — вот я обратил внимание на то, что в нашем, в вашем, простите, роду, дети, преимущественно, умирают в раннем возрасте. (Пауза). Что — то им не климат. (Пауза). Почему? (Пауза). Верно, никто, кроме Создателя не сможет дать точного ответа на этот вопрос. (Пауза). А вообще — то, любая семья — трагедия. Мне думается, что, по большому счету, еще ни один человек, не простил ни одному человеку близости. (Пауза). Как вы думаете?
Пауза.
Вирхов. Зачем вы здесь?
Павлуша. Совсем не трудно догадаться, принимая во внимание мою профессию. С тем, чтобы сделать несколько снимков.
Пауза.
Вирхов. Вас кто — то пригласил?
Павлуша. Нет, я пришел по собственной инициативе. (Пауза). Мне нравится у вас.
Вирхов. Какая наглость!
Тенина. Не смей! Не смей! Это я пригласила его! Нет! Я не просила, я умоляла его придти к нам и остаться! Остаться навсегда! Простить нас, придти и остаться навсегда!
Пауза.
Павлуша. Ольга Витальевна накормила меня изумительным малиновым вареньем. (Пауза). Бабушкиным вареньем. (Пауза). Выясняется, что бабушка, а ваша, Павел Анисимович, стало быть, мама, готовила варенье выше всяческих похвал.
Вирхов. Вы не похожи на мальчика из богадельни.
Павлуша. Гены, Павел Анисимович. Гены и итальянский дворик. С фонтаном.
Пауза.
Вирхов. Если я правильно вас понял, Павел из богадельни, немедленно покинуть нас вы не собираетесь?
Павлуша. Собираюсь. Но не немедленно, и не один.
Пауза.
Вирхов. Оленька…
Павлуша. Говорите, лучше, со мной. (Пауза). Что даст вам беседа с этой сумасшедшей?
Вирхов(Пытается броситься на Павлушу с кулаками, но Тенина удерживает его. Павлуша невозмутим). Пошел вон!
Павлуша. Пользой от моего длительного пребывания в богадельне является то, что я привык относиться к этим и подобным им фразам философски, и каждый раз, трактовать сообразно ситуации. В настоящем исполнении я трактую их так, — Мне бы очень не хотелось, дорогой племянник, тратиться на то, чтобы катать вас с Ольгой Витальевной на карусели. Вполне можно обойтись и без этого. (Пауза). Но, хотелось бы заметить, Павел Анисимович, что вы еще не знаете, какого уровня фотографии вы получите в результате дружбы со мной, дружбы, которая, не смотря на болезненность привыкания ко мне, что, за исключением, разве что Ольги Витальевны, прослеживается сплошь да рядом, непременно вспыхнет у нас с вами. (Пауза). И произойдет это в тот момент, когда вы, наконец, поймете, какую выгоду можно будет извлечь из этой дружбы. (Пауза). Давайте — ка, выпьемте — ка с вами вина? И Ольге Витальевне нальем. (Разливает вино по бокалам. К столику устремляются рабочие сцены. Разливают вино. Оживление). С одного бокала с вашей печенью ничего не будет. Опять же, избавиться от меня будет проще, когда я захмелею. (Пауза). Открою секрет. Когда я захмелею, меня непременно потянет домой. (Пауза). Человека, который всю жизнь провел в богадельне, хоть утопи в золоте, все равно в богадельню тянуть будет. (Пауза). И это правильно, что нас таких, не особенно то оттуда выпускают. Мы на воле дуреем. (Пауза). Если, конечно, можно так выразиться, учитывая и без того присущие нам особенности. (Пауза). И еще. Замечательная, вечная, самая лучшая и всегда актуальная фраза из всех фраз, когда — либо произнесенная человеком «я тебя породил, я тебя и убью» именно к нашей с вами ситуации, как раз и не подходит. Вернее подходит, но со знаком минус. (Пауза). Не поленюсь объяснить, что это значит, и как это будет звучать в новейшей транскрипции. (Пауза). Звучать. Применительно к нашей ситуации это будет приблизительно так, — «Я тебя убил, я тебя и верну к жизни». (Пауза). Разумеется, звучит несколько коряво, как коряво звучит любая фраза, несущая в себе мажорные интонации, но очень точно отражает суть. Ибо, чего уж греха таить, на данный момент все мы мертвы. (Пауза). И, признаться, мне в голову периодически приходит мысль, навязчивая мысль. от которой чрезвычайно трудно избавиться. Мысль, разумеется, сумасшедшая, но для вас, я уверен, уже не секрет, кто, волею судеб, избран вашим тамадой. (Пауза). Мысль такая, — А где, собственно мы все теперь находимся? Где сей момент вершатся наши чаяния и прочее все вершится? Уж, не на том ли мы самом дне фонтанчика в итальянском дворике, что так живописала страстно любимая мною Ольга Витальевна?! (Пауза). Впрочем, это не имеет значения, когда впереди нас ждут чудеса и большое счастье. (Пауза). Ваше здоровье, Ольга Витальевна! (Пауза). И ваше здоровье, Павел Анисимович. (Пауза). Будьте счастливы люди, живые и мертвые! (Подносит бокал к губам).