Тенина. Не совсем.
Павлуша. Примеры? Вам хотелось бы примеров?
Тенина. Не знаю.
Павлуша. Вот вам пример. Все же мне никак не получается обойтись без той самой молоденькой женщины из нашей богадельни. Вы простите меня, Ольга Витальевна, я в последний раз упомяну о ней. Разумеется, меня подмывало сфотографировать ее. Еще бы. Молоденькая женщина. А надобно сказать, что, не взирая на обилие лекарств, обеспечивающих мою жизнедеятельность, волнение при виде женщин, все же посещает меня. Я так думаю, что это связано с некоторой задержкой развития, подтверждаемой документально, а стало быть, хронической юношеской сексуальностью. Отвлекся. Так вот. Молоденькая женщина. Не урод. Она исполняла всяческие вольности, вовсе не стесняясь нас, племянников. Бывало… не буду, не буду. Так или иначе, я решился сфотографировать ее. На этот раз она что — то надолго задержалась во дворе. Занята она была, кажется, разглядыванием окон. Мы все там, в богадельне, любим разглядывать окна. Это у нас любимейшее занятие. И она любила разглядывать наши окна, таким образом, обращена она была прямо ко мне, в свою очередь разглядывающему ее из окна. Мы по — дружески, демонстрировали друг другу языки. Как я уже заметил вам, продолжалось это достаточно долго, так что я, между тем, смог установить камеру, что тоже не десятиминутное дело и, не спеша сделать несколько снимков. При этом я размышлял о ней. Когда я делаю снимки, я размышляю. Иногда фантазия уводит меня далеко. Фотографирование сути — длительный процесс. Но не буду утомлять вас деталями. Резюме. На проявленных мною, особым, разумеется, составом пластинках оказалась, кто бы вы думали? (Пауза). Девочка лет пяти с леденцом в виде петушка. Теперь таких леденцов не продают, а прежде, когда я был маленьким, продавали и много. Девочка, лет пяти, в платьице, тоже из прошлых времен с леденцом. (Пауза). Теперь таких леденцов не делают. (Пауза). Да и девочек таких теперь нет.
Пауза.
Тенина. А ты не показал ей снимки?
Павлуша. Нет. Этого нельзя.
Тенина. Почему?
Павлуша. Это могло ее расстроить.
Тенина. Что же здесь такого, что может расстроить?
Павлуша. Каждый человек видит себя по — своему. И не желает, чтобы кто — то увидел его другим. Где гарантия, что она не представляла себе, будто бы она, скажем, сиамская кошка. Кстати у нее — голубые глаза. И некоторые повадки… но это детали. (Пауза). Уж во всяком случае она представляла себе, что она — взрослая женщина. Пусть молоденькая, но все же — взрослая женщина. (Пауза. Смеется). Доктор (Смех). Наш доктор получился на фотографии с мокрыми штанами. (Смех прерывается). Простите, Ольга Витальевна. Это было лишним. Но из песни слов не выбросишь. (Пауза). Вообще я редко снимаю людей.
Тенина. Почему? Ты их не любишь?
Павлуша. Не в этом дело. Люди, после того, как я делаю эти снимки, меняются. Постепенно, не сразу, они становятся другими.
Тенина. Лучше?
Павлуша. Не знаю, лучше или хуже. Да и как нам узнать, что нам лучше, а что хуже. Другими. Не сразу. Постепенно. Например, наш доктор бросил пить. Этому никто, и он, в том числе, не может дать сколько — нибудь вразумительного объяснения. Никаких причин тому не было. Все шло как всегда удачно и сходило с рук. И вдруг, этот счастливейший из смертных, как — то посерьезнел и бросил пить. Некоторое время злился, а затем успокоился и, теперь, увлекся астрономией. Я ему построил подзорную трубу из подручного материала. Теперь он рассматривает звезды и угадывает их имена. Так что съемки людей, как видите, накладывают на меня определенную ответственность. Но это не главное. Не так уж я, признаться, и боюсь ответственности. Тем более, что думаю я о людях, как правило, только хорошее. Во всем и всяком угадываю прелесть какую — нибудь, так что не это — главное. Просто — напросто, чаще всего, когда я снимаю людей, у меня получаются интерьеры. Да, да, интерьеры. Скажем, сидит себе человек в кресле, вот так же, как и мы с вами. А на снимке оказывается только кресло. Да еще и другого цвета. Другая обивка. А случается, что и вовсе без обивки. Грубая деревянная конструкция с клоками поролона, или какими то перьями. Неприятные снимки. Или вот еще, стены с обоями, которые были прежде новых, или вовсе газеты на стене, или какая — нибудь надпись, хорошо, если приличная. (Пауза). Но, зато, если я снимаю интерьеры! (Закатывает в удовольствии глаза). Ах, интерьеры, любовь моя и страсть моя! Какие расчудесные чудеса происходят! Выбрав по своему усмотрению интерьер, я населяю его такими людьми! Необыкновенными, чистыми. Случается, Ольга Витальевна, что и в эполетах. (Пауза). Любите вы военных тех времен? Однажды в складском помещении мне удалось сфотографировать Михаила Васильевича Ломоносова. Только он был с бородой. Но я очень просто объяснил себе это. Попробуйте — ка угадать, дорогая Ольга Витальевна? (Пауза). Где тут закавыка? (Пауза). Не знаете. А задайтесь простым вопросом, да и ответьте на него, — Сколько уже времени он не имел возможности бриться?..