Семейные мужчины в нашем доме поглядывали на меня с таким, знаете ли, прозрачным намеком, словно бы это каждый из них персонально бросил меня. Встретимся на лестнице — поднесут до дверей самые тяжелые пакеты с продуктами, спустят вниз Линдину прогулочную коляску, но — ни единого вопроса ни о чем существенном.
К тому же Джирард с Филипом научили девочек называть дни недели: понедельник, вторник, среда, джондень и пятница. Раз в неделю, полусонные, точно жуки на солнцепеке, дети рассаживались под фонарем в прихожей по своим стульчикам, на которых значилось золотыми буквами имя каждого — подарок от моей свекрови ко дню их рождения на свет, — и ждали. Ровно в четверть девятого он появлялся, читал им сказку, целовал поочередно и укладывал спать, подоткнув под бочок одеяло.
Но однажды, когда весь долгий джондень у меня лопались от их визга барабанные перепонки, когда с полудня зарядил дождь и брат поминутно поднимал руку на брата, а девочкам оставалось уже лишь по суду определить, кому принадлежит на законном основании Мелинда Ли, ходячая кукла двадцатичетырехдюймового роста, в дверь к нам вечером звонили три раза. И все три раза за дверью стоял не Джон.
Мне было неудобно позвонить миссис Рафтери, а ей — из ехидства — трудно постучаться ко мне и объяснить.
Не показался он и в следующий четверг. Джирард горестно произнес:
— Он сбежал, наверное, Джон.
Две недели ни слуху ни духу — считай, что кончено, выбрось из головы. Неизвестно, как сказать детям — что-нибудь про добро и зло, благородство и низость, про мужчин и женщин. Я — хоть сейчас, пожалуйста. Но мне казалось, нельзя лишать их права на собственные ошибки, свое понимание общих истин. Кто знает, может быть, где-нибудь в этом мире найдут себе более верных друзей, чем когда-либо удавалось мне. И потому я просто отправила их спать, а сама села на кухне и заплакала.
Допивая третий стакан пива и ломая голову над тем, что мне теперь предпринять, я нашла решение: подать заявку на участие в передаче «Золотая жила». Позаимствовала без спроса бумагу и карандаш из ящика с детскими игрушками и начала, как и требовалось, составлять список всех своих несчастий. В готовом виде списочек выжал бы слезу из глаз самого Господа Бога, найдись у него свободная минутка. У меня же при взгляде на этот перечень, наоборот, поднялось настроение. Как видно, для выживания в процессе естественного отбора главное — чтобы был какой-то интерес в этой жизни, не важно, полезный он, вредный или же с отклонением от нормы.
Как всегда в таких случаях, едва начнешь вытаскивать себя из ямы, строя планы, так судьба преподносит тебе что-нибудь новенькое откуда не ждешь. В дверь позвонили, два коротких звонка и два долгих — значит, Джон.
Первая мысль у меня была разбудить детей, пусть порадуются.
— Нет-нет, — сказал он. — Пожалуйста, не утруждай себя. Вирджиния, я устал как собака. Как последний пес, — сказал он. — Проклятье какое-то эта работа, сплошная головная боль. Спасу нет. Дня не видишь из-за нее, по ночам точит мозги, а кому достается почет в конечном счете?.. Вирджиния, — сказал, — не знаю, смогу ли я приходить и дальше. Давно собираюсь сказать тебе. Просто не знаю. К чему это все? Можешь ты объяснить, если б я задал тебе такой вопрос? Как мне все это понимать, не разберусь.
Я залила кипятком заварку чая, потому что почувствовала, когда здоровалась, какие у него холодные пальцы. И молчала. Старалась посмотреть на вещи с его, мужской точки зрения. Я думала, какой ему нужно проделать путь, чтобы повидаться со мной, — с автобуса на электричку, потом в метро, а после обратно: метро, электричка, автобус, и в час ночи — дома. Ему не стоило бы особого труда расстаться с нами навсегда. Я представила себе, как буду жить, я самым серьезным образом задумалась о своих детях. И решила, что если уж выбирать, то не выберу ту жизнь, в которой его нет.
— Это что? — спросил он, показывая на бумажку с подробным перечнем моих напастей. — Письмо писала?
— Да нет, — сказала я, — это для «Золотой жилы». Вдруг да пробьюсь туда.
— Вирджиния, опомнись, — сказал он, пробежав глазами мой список, — даже и не надейся. На смех поднимут, пулей вылетишь из студии. Это для тех, кто действительно пострадал.
— Ты уверен, Джон?
— То есть на сто процентов. Ты вообще видела эту передачу? Я хочу сказать, вдобавок к разной всячине — мелким житейским неприятностям, — он пренебрежительно махнул рукой на мою бумажку, — людей постигло настоящее бедствие. То ли живут в зоне торнадо, то ли жизнь порушена из-за наводнения словом, Господь наслал катастрофу. Что ты, Вирджиния.