— По-моему, — Ева опасливо понизила голос, — у неё не гофрэ, просто снаружи чашки с гранями, чтоб заметно было через любой топик. И идёт она в зал.
— А-а! Ну и мы потрюхаем. — Кирин взгляд с трудом оторвался от батареи пустых жестянок. Как переливаются цвета! — Славный какой буфетишко. Надо сюда почаще заглядывать.
Она слезла со стульчика, и её живот выпятился ещё сильнее, растолкав полы рубашки. Желудок или мочевой пузырь? Джинсы сидели низко, угрожая соскочить, лицо немножко морщилось.
— Пойдём!
Они двинулись к дверям кинозала. Кира оказалась позади, потом нагнала и чуток хлопнула подружку по плечу.
— У тебя того, — сказала она приглушенным, интимным голосом, заставляя собеседницу напрячь слух, — из-под юбки-то видно.
— Так я и знала, — плаксивым, но тоже тихим голосом заявила Ева, пытаясь одёрнуть юбчонку. — Городская мода, чтоб её! Больше ни в жисть не надену! Посмотри — так не видать?
— Так нормально. Пока, во всяком случае. Но дело не в юбке.
— Как?!
— Да, в них самих дело. Ты их не так носишь.
Всё ожидала услышать наша героиня, но чтобы такое! О белье, что и не вспомнить, когда начала носить… вернее, на неё начали надевать. Себя она иначе чем в трусах и не помнила — лифчик много позже появился. Натягивай до пока сядут, чего проще. И чего тут не уметь носить?
— Показала бы, да в джинсах. Ну ладно, потом покажу. Нас ведь в одной комнате поселили. Будет время. Пять лет, считай.
Но Еву очень заинтриговало.
— Хоть на словах скажи.
— Словами долго. — Подруга будто бы к чему-то прислушивалась. — Подбирать долго, чтоб не матерные были. Ладно, слушай. У тебя почему видно было? Потому что широкая ластовица трусов без напряга огибает промежность и выходит назад. Тут она сразу расходится веером, и задок трусов обнимает ягодицы полностью. То есть самый низ попы одет и если выглядывает, то видны трусы. В темноте пощупай и поймёшь.
— И так знаю. Я всегда бережно надеваю трусы после туалета, боюсь запачкать. А надо как?
— Покажу ужо. Надо, чтоб ягодицы смыкались внизу голыми, и только выше, как можно выше из этой сомкнутости выскакивал веерок трусов. Тогда если нагнёшься, то видны будут только низы ягодиц, а они за верхи бёдер сойдут. Всё о-кей, бельё не видно, это ножки такие длинные. Вот так под мини-юбку надо носить. А лучше — стринги. Если хочешь, в темноте я тебя доведу до кондиции. Свет погаснет, и ты привстань, расслабь низ. Руками в поручни упрись. А когда сядешь, оправь поясок.
— Ой, не надо! — испугалась Ева. — Меня раз мама поддёрнула — до сих пор помню. И потом, запачкать можно трусы.
— Дурочка! Я ж аккуратненько. Но ты всё равно приготовься, чтоб не вскрикнуть. Протаранит тебя там немножко, чего там. Но потом отойдёт, потеплеет, по себе знаю.
— Вот видишь! А ещё нас за лесби могут принять, чего это мы в темноте возимся и пыхтим?
— Ну ладно, свети своими трусищами и дальше, — беззлобно согласилась подруга. Она знала, что Ева теперь даже чуток наклониться вперёд побоится. — Так, как ты, парни плавки носят. У них сама понимаешь почему всё вниз уходит, всю попу задок захватывает. Но мы-то — девушки, нам анатомия позволяет. Смотри — джинсы как сидят, как влитые, когда внизу нет лишнего.
Она машинально провела по ремню и вдруг поморщилась.
— Пожалуй, отбегу, — хихикнула Кира, чуть-чуть похлопав себя по животику, подтянула джинсы.
— Ты что?! Сейчас же двери запрут!
— Да не запирают здесь, с чего взяла? Ну, погодь минутку, я мигом. Не хочешь? Ну, тогда иди в зал, я стукну, ты откроешь. А может, вместе сходим, вместе и прорвёмся? Не хочешь?
Но у Евы всё было ещё в желудке. Быстро пролетает вода по телу расслабленному, что у девушки раскованной, умеющей наслаждаться, не напрягаясь. В туалет хотелось чуть-чуть. Обойдусь. Можно, если приспичит, и с середины сеанса уйти. Не ради кино же пришла, а с подружкой чтоб потусоваться.
Кира, приняв молчание за согласие, уже быстро уходила по коридору.
— Постой, а билеты?
Не слышит уже. Или припекло так, что ни о чём и думать не может. Ева не стала кричать во весь коридор, а просто посмотрела в спину. Ладная какая фигурка! Подобный топик, не полностью чёрный, а в поперечную полоску спереди, она выбрала в своё время изо всех показанных ей мамой в райцентровском магазине. Казалось скромняшечке, что поперечная полосочка микширует рельеф, водит по себе глаз, не так всё заметно.
У полнотелой Киры это создавало такую неопределённость и аппетитность, что хотелось прямо стащить топик и посмотреть, что же под ним наконец. Глаза расходятся, не остановить. Ну и полосочки! Ну и рельеф!
Ева смотрела иначе, чем парни, и ей одеяние подруги сильно смахивало на верх сплошного купальника. Почему? Да походе просто. И сейчас она поняла, почему именно.
Лямочки — чуть пошире топиковых, у купальников такие (просто Кира не любит, когда тонкости по ключицам шныряют). Декольте — да какое там декольте, просто верхний край, почти горизонтальный, чуть округлый лишь настолько, насколько грудная клетка — не плоский радиатор. Так бюст упаковывают купальники, в воде не до кокетливых оглядываний. Наконец, топики, если длинные и ниже талии натянуты, стремятся подтянуться вверх, и пупок открыть, и складочки свободные пустить. Этот же обтягивал тело, словно купальник подходящего размера, растянутый между ключицами и нижним мыском, складки не уважал, лишь плавные перепады рельефа. Хотя даже до пояса джинсов не доходил, кожа там весело светилась.
Наверное, липучка с исподу, но впечатление здоровское! И ещё — Кира застегнула джинсы на широкий ремень, так вот он был чёрным только под чернотой топика, сзади и по бокам, а спереди, где полоски, белым был, как и они. Создавалось впечатление не закрытой до конца, с зазором матрёшки, так что чьи-то руки вполне могли зачесать, потянуться потянуть, чтобы "матрёшку" полностью закрыть… или наоборот.