Караван остановился у оазиса. По приказу полного бородача в белой чалме, английском легком кителе и с саблей на боку несколько человек повели верблюдов на водопой. Другая группа с ведрами в руках, гогоча, направились к воде. Машины, видно, закипели. Поражаюсь, как этот хлам до сих пор еще ездит. Наверное, со времен Войны, и тут, сам того не желая, ваш покорный слуга преисполнился гордостью за немецкий автопром.
Пухлый начальник подозвал к себе подчиненных из младших командиров и принялся им что-то объяснять. Затем он схватился за саблю, рывком вытащил из ножен и взмахнул над головами. Сверкнул клинок, пустив зайчиков прямо мне в глаза.
- Черт, что делает, сукин сын! - ругнулся я, прикрывая ладонью глаза.
- Играет, - пожал плечами Аскорбин.
Чует мое сердце, произойдет нечто, заслуживающее нашего внимания. Так и вышло; предчувствие меня не обмануло: «унтеры», крича и размахивая автоматами, побежали к вездеходам. Спустя секунду оттуда посыпались солдаты.
Два десятка человек, выполняя приказ, быстро построились у машин. Двадцать бойцов, не считая водителей, погонщиков и прочих вооруженных автоматами и карабинами «воинов ислама». М-да, прямого столкновения нужно избежать любой ценой, иначе все, провал.
Аскорбин приложил к плечу карабин, поудобней устраивая щеку на прикладе. Он единственный из нашей группы был вооружен американским М4 - оружием относительно надежным, но на удивление точным. Сержант в моей группе, кроме как подрывник, выполнял еще роль снайпера, marksman на натовский манер.
- Ты что удумал, дебил?!! - сдавленно шикнул я и схватил карабин за ствол, пригибая дуло к земле.
- Как что? Шлепну командира, а то бесит меня эта сволочь.
Тем временем у оазиса происходило следующее.
Вражеские бойцы, подчиняясь приказу, разделились между собой и стали у борта предпоследней машины. Двое с автоматами наперевес вытянулись у бортов вездехода, а остальные... остальные стали в полукольцо. На удивление торжественная обстановка. Как бы чего не вышло...
Под крики двоих бойцов из машины стали выбираться люди. Их неприглядный вид очень явственно свидетельствовал о том, что они - точно не «друзья» этой боевой группы. Невольники, наверное, коли судить по тем лохмотьям, в которые они были одеты.
- Это что такое происходит? - удивленно процедил сквозь зубы Крот.
- Что, что, - передразнил его Хобот. - Не допер?
Ого, какие познания у моего лейтенанта.
- Ну, есть мыслишки, только они слишком мрачные...
- Значит, так оно и выйдет, - горько усмехнулся компаньон.
Белая Чалма, как я мысленно окрестил командира исламистов, подошел к стоящим под прицелом оборванцам. Бедняги, еле на ногах держатся, но этот факт начальника и близко не цеплял. Тот поигрывал сабелькой - скучал, видимо. Спустя мгновенье он изменился в лице, резко взмахнул клинком дамасской стали и что-то проорал. Этот дикий клич подхватили подчиненные, также подняв кверху оружие. Картина была устрашающая и значила только одно: пленным оборванцам недолго осталось.
По приказу своего лидера фанатики прикладами погнали пленников в тень деревьев. Сейчас начнется кровавое представление, мелькнула мысль. Я даже почувствовал, как похолодели сжимающие цевье автомата пальцы.
Невольники, выстроенные в ряд, покорно ждали своей участи. Белая Чалма стал ходить вдоль «строя» и что-то покрикивать на неизвестном мне языке. Хобот, похоже, понял о чем речь - догадка высветилась на его искривленных кислой усмешкой губах.
- Только не говори, что их сейчас пришьют, - сказал Крот. - Это было бы слишком банально.
- Банально... - передразнил напарника лейтенант. - Много ты понимаешь. Тут речь идет не о банальностях.
- Тогда о чем? - спросил я.
- Нечто эти гаврики учудили, - пояснил Хобот. - Очень нехорошее. А охранники, - кивок в сторону фанатиков, - сильно расстроились и каждого третьего будут воспитывать.
- Как воспитывать?
- Доходчиво.
- Плетью? - решил уточнить Аскорбин с надеждой о хеппи-энде в глазах.
- Пулей...
И в самом деле доходчиво. Я лишь скрипнул зубами. Завидовать этим беднягам не приходится.
- Ситуация, - Крот растянул слово. - Вмешаться мы не можем, но и смотреть, как умирают на твоих глазах люди, тяжело.
- Да?
- Да, - ответил капитан на ехидный вопрос. Глаз его лихорадочно заблестел. - Когда сам обрываешь жизнь, видеть смерть гораздо проще, но наблюдать со стороны - увольте. Слуга покорный, я солдат, а не палач.
- А Женевская конвенция считает по-другому, - съязвил сержант.
- Захлопни варежку, молодой. Тоже мне, гуманист выискался.