Отгремели финальные аккорды, музыка стихла. Артемьев, желая до конца казаться настоящим джентльменом, в знак благодарности коснулся губами тонкой кисти в его широкой руке, напрочь опровергая весь этот бред, что русские - ленивое, малограмотное и вечно пьяное быдло, которое ничего кроме азбуки, балалайки и «калашникова» в своей никчемной жизни не освоит. Прикрыв горящие от восторга глаза длинными ресницами, контр-адмирал дотронулась пальцами виска, словно у нее неожиданно закружилась голова. Ай да Полковник, вот же ухарь! я и подумать не мог, что командир может оказаться таким дамским угодником, в хорошем смысле этих слов.
А главное, он мне дал время собраться с духом и осмыслить наконец все то, что прозвучало в интересующем Мормона разговоре. Осознав это, я повеселел.
- А она довольно миловидна, вы не находите? - поинтересовался Мормон.
Черт, я чуть было не подскочил на месте от неожиданности. Думал, сердце через глотку выскочит. Глава организации, о котором я совершенно позабыл, сидел и чему-то ухмылялся, даже не притронувшись к прибору перед собой.
- Действительно, - согласился я. Аскорбин точно пел бы в ее честь дифирамбы. - Только погоны на плечах этой девочки уж больно весомые.
- Да ведь вы тоже не лыком шиты, старший капитан, - возразил Мормон. - В нашей работе, герр Бергман, важен результат, а не звание.
Я поймал себя на мысли, что было неплохо, если б тут находилась София. Без нее как-то грустно, давно не виделись.
Мормон будто прочел мои мысли:
- Герр Бергман, а как поживает ваша пассия?
- Сам хотел бы знать, - сознался я и почему-то в душу закрались подозрения. Паскудное чувство ревность, знаете ли, хотя все хорошо, что в меру. - Ах да, они говорили о... - и я вкратце обрисовал суть разговора. По словам контр-адмирала, «дядя Сэм» ведет свою игру, по своему обыкновению наплевав на союзника. И есть подозрение, что игра настолько тонкая, что «руке Москвы» до нее не дотянутся. Окончательно решение будет принято после операции «Блокнот», если та увенчается успехом, затем все причастные должны быть по возможности ликвидированы.
Мормон все прослушал очень внимательно и с совершенно каменным выражением лица, только когда я озвучил про ликвидацию исполнителей, глава организации расплылся в хитрой усмешке.
- Кишка тонка, - беззаботно произнес он. - Спасибо, герр Бергман, теперь вы вольны делать все что пожелаете. Жду вас завтра у себя.
Что выбрал я? Я выбрал «удалиться», засим откланялся.
Домой я вернулся за полночь и упал на кровать даже не разувшись, только расстегнув воротник. Делать было нечего, спать тоже не хотелось. Листая старый, затертый до дыр советский выпуск «Playboy» с жизнеутверждающей надписью «Навстречу 80-летию Великого Октября!», делая при этом упор на рекламу, я тем не менее думал о другом.
Операция «Блокнот», значит. Блокнот, тетрадь, дневник. Хорошая цепочка, правильная, выводит прямо к непокорному айну. Стоит узнать, с кем наш Кобаяси связан, но скорее всего, со Штатами. Тогда поднимается еще один вопрос: за каким боком американцам этот дневник понадобился? Задавить Союз - вряд ли, по рогам настучит. Армия сильная, страна большая, за нее еще пол-Европы подпишется, да и Британия, которая не очень-то в восторге от бывших колоний Нового Света. В чем же загвоздка? Шантаж? Снова гонка вооружений? Может, игра на нервах? В чем, объясните мне, пожалуйста, задал я вопрос невидимому собеседнику. Однако он молчал.
Накрыв лицо журналом, я решил дать мозгам отдохнуть и заставил себя думать о другом. В памяти сам собой всплыл тот поразивший меня до глубины души танец. Интересное сочетание, небо и море. Все мальчишки мечтают о небе или о море. Бороздить голубые просторы, невзирая на опасности, пронзать облака или нестись по волнам. Романтика, что вы.
И я вспомнил свои юношеские годы. Семнадцать лет - как раз тот возраст, когда начинаешь самоопределяться и выбирать свой путь. Но вопреки стереотипам, я бредил военной карьерой. Еще бы, ведь перед глазами был живой пример...
Была годовщина. Я вернулся из фамильной усыпальницы, которую чудом сохранила наша семья, и обнаружил у себя на столе посылку, небольшой, но крепко и ладно сбитый фанерный ящичек со свинцовой пломбой на крышке. На приклеенной к нему бумажке был знакомый до боли почерк. В ту же секунду вскрыв посылку, я нашел, что внутри был увесистый сверток и два конверта, один с официальным штампом, другой - обычный. Я разорвал обычный.
«Мой дорогой внук, - писал дед, - не осуждай меня за мой поступок. Человек сам творец своей судьбы, а тем более военный. То, что у меня завязалось, я сам и развязал. Надеюсь, ты меня поймешь; ты всегда понимал своего старика.
Я знаю, что ты хочешь связать свою жизнь с армией, так что я позаботился, чтобы тебе не создавали препон всякие тыловые крысы. Мой старый товарищ - его тоже тронуло эхо 20-го июля[18] - написал рекомендательное письмо, и теперь ты спокойно можешь служить, как и хотел, в настоящей боевой части. Служи с честью.
А еще вот мой тебе подарок. Добрые люди постарались, чтобы он попал тебе в руки, тебе и никому больше. Как-никак он пережил две войны и две демилитаризации. Пусть он послужит тебе, как когда-то служил мне, талисманом и оберегом. Храни его, носи его с гордостью и не забывай, кому он принадлежал, помни, чья рука его держала.
Прощай, Эрвин, и да поможет тебе Бог!
Твой дед, барон Дитрих фон Бергман».
В свертке действительно оказался дедовский «маузер». Моя ладонь до сих пор помнит, как рубчатая рукоять пистолета впервые ее коснулась.
Сбросив с лица журнал, я выудил оружие из кобуры, ласково провел пальцами по потускневшему от времени стволу и, перекрестившись, сунул его под подушку.
На стыке прошлого и настоящего рождается будущее. И мы сами решаем, что нас ждет впереди, за очередным поворотом нашей жизни. А завтра будет новый день и новые сложные задачи. С этой мыслью я наконец сомкнул уставшие веки и уснул.
Часть третья
Туманное будущее
Лейтенант Исами Кобаяси стоял напротив своего дома в частном секторе Калининграда и смотрел куда-то вдаль, погрузившись в размышления. Видимо, что-то не давало ему покоя; в руках он крутил бензиновую зажигалку и то и дело щелкал крышкой.
- Прекратите, - попросил его мужчина, сидящий в поджидающей у тротуара машине рядом с водителем. - В конце концов, это раздражает.
- А меня успокаивает. Вы сделали документы, как я просил?
- Все в этом пакете. Теперь здесь вся ваша жизнь, с чистого листа.
Кобаяси протянул руку, и его собеседник вручил ему плотной бумаги конверт, опечатанный сургучом. Сломав печать, лейтенант начал изучать содержимое. Паспорт на имя Йохана Свенсона, подданного Королевства Швеция, авиабилет с вылетом на сегодня, а самое главное - деньги. Банковская карточка, чек «American Express» и мизерная сумма в евро и советских рублях, для возможных расходов по пути в аэропорт.
- Я бы предпочел больше наличных.
- Это чтобы не вызвать подозрений, лейтенант. Компьютеризация достигла невиданных высот и в Советском Союзе, так что большие деньги на руках вызвали бы ненужные вопросы. Вы ведь не хотите разговаривать с милицией?
- Ненавижу легавых всех мастей, - прошипел лейтенант, - а красноперых тем более.
- Простите за навязчивость, а что с хорунжим Терасимой?
Кобаяси хищно усмехнулся:
- С Сабуро? Эту шавку Мормона найдут здесь вместо меня. Обгорелую до угольков. Что скажете, бригадный генерал, не правда ли, умно?
- Вы жестокий человек, лейтенант, - помедлив, сказал бригадный генерал. - Впрочем, по-другому в нашем суровом мире нельзя. Садитесь в машину.