Это – бабочка бурь.
Вот она взмахивает крылышками…
А это – Плоский мир, рассекающий межзвездное пространство на спине гигантской черепахи.
Впрочем, ничего странного в его поведении нет. На определенном этапе развития все обитаемые миры примеряют на себя подобную космологическую теорию. Видимо, разумные существа запрограммированы на нее изначально.
В степях и полях, в сочащихся влагой джунглях и раскаленных докрасна молчаливых пустынях, в болотах и тростниковых заводях – одним словом, везде, где при вашем приближении что-то с громким «хлюп» прыгает с ветки, бревна или камня, в некий решающий момент на ранних стадиях развития племенной мифологии разыгрываются бесконечные вариации на тему нижеследующего…
– Гля!
– Чиво?
– Вон, хлюпнулось с бревна!
– Да? И чиво?
– Я думаю… думаю… типа, думаю, что одна из этих тварей может нести на своей спине целый мир.
Зависает молчание – собеседник пытается охватить умственным взором великую астрофизическую гипотезу, а потом…
– Чиво, весь мир? Это как?
– Ну, я… это… Ну, не одна из них, ясен перец, а какая-нибудь большая, здоровущая.
– Да уж точно не маленькая.
– Типа… по-настоящему большая.
– Гм, по-моему, я понимаю, к чему ты клонишь.
– Логично, правда?
– Логично-то логично, только вот…
– Че?
– Да так… Просто… Хочется думать, то есть вроде как надеешься, что та, здоровущая, не «хлюпнет».
И тем не менее именно так устроен Плоский мир. И в его устройстве присутствует не только черепаха, но и четыре гигантских слона, на спинах которых неспешно вращается гигантское колесо мира[3].
А еще на Диске есть Круглое море – приблизительно на полпути между Пупом и Краем. Вокруг него расположились страны, которые, как утверждают историки, и составляют цивилизованный мир – то есть тот мир, который может позволить себе содержать историков: Эфеб, Цорт, Омния, Клатч и расползшийся во все стороны город-государство Анк-Морпорк.
Однако наша история начинается в совсем другом месте. И что же мы видим? Человек лежит на плоту, в голубой лагуне, под солнечным небом. Руки человека закинуты за голову, и, судя по всему, он счастлив – в его случае состояние необычайно редкое, можно сказать, практически беспрецедентное. Он благодушно насвистывает что-то веселое, болтая ногами в кристально-чистой воде лагуны.
Ноги у него розовые, с десятью пальцами, похожими на коротенькие пухленькие поросячьи хвостики.
Хотя, с точки зрения крадущейся вдоль рифа акулы, они больше походят на завтрак, полдник и обед.
Всегда есть протокол. А еще тщательно соблюдаемый этикет. Ну и вежливое благоразумие. Не говоря уже о дармовой выпивке. То есть якобы вы польстились на дармовщинку.
Теоретически лорд Витинари, как верховный правитель Анк-Морпорка, мог в любой момент призвать пред свои светлые очи аркканцлера Незримого Университета. А вздумай тот ослушаться, казнить его на месте.
Однако Наверн Чудакулли, как глава основного учебного заведения на Диске, выпускающего в большую жизнь волшебников, дал понять – вежливо, но недвусмысленно, – что он, со своей стороны, легко может превратить его (на том же самом месте) в небольшую амфибию из семейства лягушачьих и остаток своей жизни он проведет, весело поквакивая и бодро прыгая по комнате.
Спиртное помогало перекинуть мостик через эту дипломатическую пропасть. Время от времени лорд Витинари приглашал аркканцлера во дворец для дружеской беседы за бутылкой хорошего вина. И разумеется, аркканцлер приходил – просто потому, что не прийти было бы проявлением невежливости. Такое положение дел всех устраивало, все вели себя пристойно, и не было ни брожения в умах, ни мокрых пятен на ковре.
Стоял прекрасный полдень. Лорд Витинари сидел в дворцовом саду, несколько раздраженно наблюдая за бабочками. Его слегка оскорбляло то, как эти беззаботные существа порхают себе и в ус не дуют, а ведь от их порхания государству ничего не прибавляется…
Послышались приближающиеся шаги.
– А, это вы, аркканцлер, – оторвался от своих размышлений лорд Витинари. – Так приятно снова вас видеть. Присаживайтесь! Надеюсь, у вас все хорошо?
– Все прекрасно. – Наверн Чудакулли сел. – А у вас как? Со здоровьем все в порядке?
– Лучше не бывает. Погода вроде опять пошла на потепление.
– Вчера был особенно хороший день.
– А завтрашний может быть еще лучше. Во всяком случае, так говорят.
– Ну, мы могли бы помочь кое-каким заклинанием…
– И это правильно.
– Согласен.
– Гм…
– Безусловно.
Некоторое время патриций и аркканцлер наблюдали за бабочками. Слуга принес охлажденные напитки в длинных бокалах.
– Интересно все же, что они там делают… с цветами?… – нарушил затянувшееся молчание лорд Витинари.
– Это вы о чем? Патриций пожал плечами.
– Не обращайте внимания. Пустяки, просто пришло в голову. Кстати, раз уж вы так удачно зашли, аркканцлер, – заглянули по пути, направляясь по каким-то своим, разумеется, бесконечно более важным делам… Так вот, не могли бы вы оказать мне любезность и ответить на один несложный вопрос: кто есть Великий Волшебник?
Чудакулли задумался.
– Может быть, декан? – предположил он. – Поистине великий человек, столько жрать…
– Чутье подсказывает мне, что этот ответ несколько неправилен, – возразил лорд Витинари. – Контекст наводит на мысль, что «великий» в данном случае означает «самый лучший».
– Тогда точно не декан, – решительно качнул головой Чудакулли.
Преподавательский состав Незримого Университета… Картина, открывшаяся внутреннему взору лорда Витинари, воплощала небольшую цепь округлых холмов в остроконечных шляпах.
– О да, вряд ли декан велик в этом смысле, – вслух заключил он.
– Э-э… А могу ли я поинтересоваться, в связи с чем, собственно, возник вопрос?
Патриций положил руку на набалдашник трости.
– Пойдемте, – сказал он. – Думаю, лучше будет, если вы сами все увидите. Лично я ума не приложу, что все это значит.
Следуя за лордом Витинари, Чудакулли с интересом осматривался. Не часто выпадает случай прогуляться по садам, которые во всех садоводческих книгах упоминаются в разделе «Самые Распространенные Ошибки и Заблуждения».
Их разбил (очень, очень уместный глагол) прославленный (дурная слава – это ведь тоже слава) садовник и на все руки изобретатель Чертов Тупица Джонсон. Благодаря свойственным ему рассеянности и полному незнанию элементарных законов математики его сады как нельзя лучше подходили для любителей острых ощущений.
Есть люди, которые строят, используя скрытые, но благожелательные силы магнитных полей. Так вот, Чертов Тупица Джонсон был совсем иного рода гением. Его произведения неведомым образом приводили в действие некие тайные силы природы. Солнечные часы с колоколами то и дело взрывались, обезумевшая каменная кладка в конце концов покончила с собой, а литые садовые решетки расплавились – пока только в трех местах, но начало было положено.
Патриций провел аркканцлера через калитку, и они вошли в нечто вроде голубятни. Внутри вилась скрипучая деревянная лестница. Вездесущие анк-морпоркские голуби[4] приветствовали незваных гостей злобным бормотанием и курлыканьем.
– Странное здание, никогда не видел ничего подобного, – заметил Чудакулли, с опаской ставя ногу на лестницу.
Ступеньки отозвались жалобным стоном. Патриций извлек из кармана ключ.
– Насколько я понимаю, изначально господин Джонсон строил улей, – заметил он. – Однако за отсутствием таких больших пчел мы нашли этому… зданию другое применение.
Он отпер дверь. Они оказались в большом квадратном помещении. На каждой стене было по незастекленному окну. Закрепленные в пустых проемах деревянные распорки с колокольчиками на шнурках, очевидно, предназначались для того, чтобы подавать сигнал, если в «голубятню» заглянет какой-нибудь крылатый посланец.
3
Некоторые интересуются, как такое может быть. Оно же вращается – спины слонов должны быть все в ожогах! Но с таким же успехом можно задаваться вопросами типа: «Почему земная ось не скрипит?», «Куда уходит любовь?» или «Какой звук издает желтый цвет?»
4
Все анк-морпоркские голуби относятся к совершенно особой породе – голубь одичалый, неуничтожимый.