Даже немецкие врачи давали ему максимум год, я была рада и такому. Но он прожил, не просуществовал, а ПРОЖИЛ, два с половиной года. Это было безумное решение, абсолютная авантюра, лететь вот так в Германию. Но я рада, что решилась и что так вышло. Это того стоило. Я не знаю, сможет ли кто-то повторить мой путь. Но я знала, что надо что-то делать, вот я и делала. Я помню, как в иммиграционном центре переводчик сказал мне: «Давай телефон, к кому вы летели, я им позвоню». А я отвечаю: «Никого нет. Мы просто сюда летели». Он говорит: «Ну в Гамбурге же есть кто-то, кого ты знаешь?» Нет – отвечаю. «Ну, а вообще в Германии?» Да нет же – говорю. Он тогда просто обомлел.
В феврале 2020 года мы еще успели съездить в Италию, в Венецию. Это была наша последняя поездка. В марте нам дали квартиру, Денис даже успел сделать в ней ремонт. Ему стало хуже только за месяц до смерти. Метастазы уже проросли везде, живот раздувался, стало тяжело передвигаться. Его положили в больницу, и врач сказал мне, что это уже конец. А я все равно его увозила из больницы и на коляске катала по городу. Ходили в его любимый парк. В воскресенье мы там были последний раз, а в четверг он ушел. Последние дни уже был без сознания. Это было в июле 2020-го.
После смерти я разбирала его вещи и вдруг обратила внимание: нигде не было даже намека на то, что этот человек был смертельно болен, обречен и скоро умрет. Ничего. Я сейчас даже не уверена, что он это понимал. В конце концов, есть же интернет, там все эти диагнозы описаны в красках и с перспективами. Но это и не важно. Важно, что он прожил эти годы, не корчась от боли, не страдая, а достойно и легко. Я теперь совсем иначе смотрю на свою жизнь. Занимаюсь здоровьем, сильно похудела, переосмыслила многие вещи. Прохожу регулярные проверки. Я хочу прожить долго и достойно. Для себя и в память о нем!
Глава третья
Тыл
«Есть такое выражение: Господь дает испытания по силам. Я в него не верю. Потому что нет таких сил, чтобы пройти то, что пережила Алена. Она буквально вынесла на руках меня из болезни».
В любой другой ситуации это известие бы меня сильно обрадовало. Мы очень хотели второго ребенка. Но, учитывая обстоятельства, беременность как минимум все усложняла. И это, если не принимать во внимание перспективы выздоровления, которые в самом начале пути были, мягко говоря, туманными. Мы долго сидели, молчали, потом я сказал: «Давай будем считать это добрым знаком! Теперь мы просто обязаны победить». Собственно, окончательно все расставила по местам реакция врачей. Доктор Рамо на одном из контрольных приемов, услышав новость, вся расплылась в улыбке, доктора в отделении радовались, как дети, и говорили, что это благословение Божье. Короче, израильтяне, узнавая об этом, были счастливы. И это грело и успокаивало.
В Израиле вообще к женщинам в положении относятся, как бы это правильно сформулировать, с радостью. Когда Алена еще была беременна сыном в период нашей командировки, то случалось такое: подойдет на улице или на пляже какая-нибудь женщина лет 50-ти и погладит по животу, желая при этом всяческого здоровья. Мол, какая ты красивая, шоб только была здорова и ребеночек твой и муж и все такое. Поначалу это бесило и даже пугало, мы еще были контуженные нашими прежними представлениями о личном пространстве и безопасности. Потом дошло – в этом не было агрессии или даже любопытства. А именно что чистая радость – стоит молодая женщина, скоро родит, это ж прекрасно. Дети тут вообще – особая форма жизни, очень даже привилегированная. Все для них и ради них. Был как-то тут случай: двое малышей ушли из дома и отправились погулять. Нашли их к вечеру, в каком-то кафе. Сидели они там в окружении каких-то израильских тетушек, ели мороженое и рассказывали им истории из своей нелегкой малышачьей жизни. Никакого ощущения опасности окружающие у них не вызывали.
ОТСТУПЛЕНИЕ: Обоих своих детей мы сделали, как бы это помягче выразиться, с перепугу. О беременности жены старшим сыном я узнал, будучи в командировке на Второй ливанской войне. «Подстраховался»: как выразилась одна наша коллега. Вторая беременность, образно говоря, образовалась в самый неподходящий момент. Мы потом посчитали, оказалось, что это случилось за ТРИ дня до первого курса «химии». Которая, как известно, репродуктивную функцию выжигает напрочь. Минимум на пять лет.