…Возвращаясь к ночному разговору: в какой-то момент нервы у меня сдали, я расплакался, как ребенок. Алена обняла меня, гладила, как маленького, по голове, шептала:
– Не бойся, я с тобой. Что бы ни случилось, я всегда буду рядом.
В ее объятиях я постепенно успокоился. Страх и тревога прошли. А пришло понимание, что это будет длинный путь, но мы его обязательно пройдем. Вместе. Когда рядом человек, который тебя любит и готов всем ради тебя пожертвовать, все сразу становится на свои места и в конце тоннеля появляется свет. Хотя до конца тоннеля было еще очень далеко.
Тим Курило, врач-реаниматолог в госпитале г. Атланта, штат Джорджия, США
В 2016 году мы с семьей поехали в отпуск на Гавайи. На две недели. Это был, пожалуй, наш лучший отдых в жизни, если, конечно, не считать того, что случилось потом. Но поначалу мы как будто попали в сказку. Чудесный остров, природа, птицы, солнце, море и какое-то невероятное спокойствие и умиротворение. Вот, казалось, так и должен выглядеть идеальный отдых. Единственное событие, которое омрачило все это, произошло спустя неделю. Купались мы в термальном пруду, там источники, как у нас на Камчатке[1]. Уже когда закончили и собирались в гостиницу, я подобрал несколько кусочков пемзы и положил в рюкзак. Это увидела пожилая дама, типичной гавайской внешности, все лицо в такую мелкую морщинку. Подошла и сказала дословно так: «Приезжай сюда, наслаждайся, отдыхай, но не забирай ни кусочка из того, что тебе не принадлежит. Иначе вернешься сюда больной и отдашь все, что забрал. Но будет поздно». Я слышал, что местные там помешаны на всяких языческих суевериях, но, как человек прогрессивный и абсолютно несуеверный, врач все-таки, пропустил все это мимо ушей. Вежливо улыбнулся даме и ушел.
После возвращения домой жена заставила меня пойти к дерматологу. Просто так, на осмотр. Мол, всем мужикам после 40 лучше периодически проходить такое обследование. Она как раз работала в программе клинических испытаний разных методов лечения меланомы (рака кожи). Записала к профессору Вашингтону, который меня принял и осмотрел. Сказал, что все нормально, но я попросил его обратить внимание на родинку с внутренней стороны левой руки. Он ее поразглядывал через лупу, пожал плечами и ответил, что она никаких опасений у него не вызывает. И я отправился домой, в полной уверенности, что все хорошо.
Спасло меня то, что я врач. И какое-то шестое врачебное чувство, профессиональная интуиция, если хочешь, не давала мне покоя. Через неделю я попросил жену еще раз записать меня к профессору, хотя попасть к нему весьма сложно – прием расписан на полгода вперед. Пришел к нему в клинику в обеденный перерыв, как сейчас помню. Они там все были ужасно недовольны, осматривать меня Вашингтон не хотел, но я сказал волшебную фразу: I am concerned («Я обеспокоен» или «Я встревожен»). На докторов в Штатах, особенно если это звучит от коллеги, такое обычно производит впечатление. Я настоял, чтобы дерматолог взял из родинки биопсию. Он сделал это крайне нехотя, рассуждая, что я только отнимаю у него время со своей мнительностью.
1
Тим вырос в Петропавловске-Камчатском, мы с ним учились в параллельных классах. – (