– Ага.
– С важными медиа-могулами?
– Ага.
– Нет. У вас нет ни единого шанса.
Аарон подавил тяжкий вздох, закрыл глаза, сделал глоток спиртного. Он только-только познакомился с Оглом, но инстинктивно верил, что все сказанное Оглом – истина в последней инстанции.
– Это не значит, что у вашей компании нет шанса вообще.
– Не значит?
– Конечно, нет. У вас хороший продукт. Вы просто не умеете его правильно продавать.
– Вы считаете, нам надо заказать броский логотип?
– О, нет, ничего подобного я не говорю. Я думаю, у вас отличный логотип. Просто у вас порочная маркетинговая стратегия.
– То есть?
– Вы нацелились не на тех людей, – сказал Огл просто и прямо, как будто его начало раздражать тугодумие Аарона, не способного сообразить самостоятельно.
– А на кого же мне еще нацеливаться с таким продуктом?
Огр снова сжал подлокотник, наклонился вперед и позволил спинке кресла вернуться в исходное положение. Он поставил стакан на столик и сел прямо, как будто возвращаясь к работе.
– Вы правильно считаете, что медиакорпорациям нужны человекометры, – сказал он. – Проблема в том, что люди, которые управляют медиакорпорациями, не станут покупать ваш продукт.
– И почему же нет? Это лучший прибор на рынке. Мы обошли конкурентов на несколько лет.
Огл прервал его взмахом ладони.
– Не имеет значения, – сказал он ровным голосом и покачал головой. – Не имеет значения.
– Не имеет значения, насколько хорош мой продукт?
– Ничуть. Не для этих людей. Это же люди из медиа. А люди из медиа – это либо убийцы, либо идиоты, либо хорьки. Вы не слишком много дел имели с людьми из медиа, не так ли?
– Практически никаких.
– Я так и понял. Нет в вас той раздражающей самоуверенности, которой обладают люди, ведущие дела с убийцами, идиотами и хорьками. Вы честны, искренни и держитесь определенных принципов, как ученый, а убийцы, идиоты и хорьки этого не понимают. И все ваши объяснения на тему того, как замечательна ваша машина, они просто отметут.
– Я потратил кучу времени, чтобы придумать объяснение принципа работы устройства, которое способен понять любой, – сказал Аарон.
– Неважно. Это не поможет. Потому что как бы вы не объясняли этот принцип, в итоге все сведется к тонким техническим деталям. Люди из медиа их не любят. Им нравятся масштабные, сказочные концепции, – слово «сказочные» Огл произнес с издевательским голливудским придыханием.
Аарон расхохотался. Он повидал достаточно представителей из мира развлечений, чтобы признать, что это правда.
– Если вы придете к типу из медиа и скажете, что хотите снять минисериал о Гражданской войне – или по пьесе Шекспиру, или о жизни И.С. Баха – он рассмеется вам в лицо. Потому что такого никто смотреть не будет. Вы понимаете – это же умняк. Людям нужен рестлинг. Медиапродюсеры, пытающиеся снимать Шекспира, вылетают с работы или прогорают. До стадий переговоров с такими, как вы, доживают только те, кто продвигал реслинг. И когда появляетесь вы и начинаете со всеми подробностями рассказывать о вашей блестящей технологии, то напоминаете им о Шекспире и Леонардо да Винчи, которых они боятся и ненавидят.
– То есть я труп.
– Если вы и в самом деле намерены отправиться к медиамагнатам, то да, вы труп.
– Но кому еще может пригодиться мое устройство, кроме них?
– Ну... – мягко сказал Огл почти что с оттенком удивления в голосе, как будто этот вопрос оказался для него неожиданным. – Ну, на самом деле оно могло бы пригодиться мне. Может быть.
– Вы сказали, что вы работаете в сфере медиа, – сказал Аарон.
Огл поднял палец.
– Не совсем. Я сказал, что работаю с медиаиндустрией. Но сам я не из них.
– И кто же вы?
– Ученый.
– И в какой области?
– Вы, Аарон – биофизик. Вы исследуете законы, определяющие функционирование тела. Ну а я – политический биофизик. Я исследую законы, управляющие функционированием политического организма.
– О. А нельзя ли поточнее?
– Нас называют поллстерами, – сказал Огл. – Что примерно то же самое, как назвать вас гадателем по ладони.
4
Элеанор Боксвуд Ричмонд слышала речь «О положении страны» по радио, но не слушала ее. Она вела взятую напрокат машину вдоль по заброшенным улицам Эльдорадо Хайлендс, опустевшего пригородного поселка в десяти милях к северу от Денвера. Машину она заняла у Дорин из соседнего трейлера, а обе они жили в нескольких милях к востоку, в городке Коммерс Сити.
На тот случай, если из полиции вдруг позвонят с новостями о ее пропавшем муже, Элеанор спустила телефон в виде футбольного мяча из окна кухни и засунула его в окно спальни Дорин. Муж Элеанор, которого она искала – Хармон, получил телефон в виде футбольного мяча несколько лет назад бесплатно, подписавшись на «Спортс Иллюстрейтед». Нынче номера «Спорт Иллюстрейтед» по-прежнему появлялись каждую неделю как по часам, в то время как самого Хармона, сломленного отсутствием работы и безденежьем, можно было увидеть все реже и реже. Что ж, есть в этом мире хоть какое-то постоянство.