Доктор Радхакришнан сорвал с себя перчатки и швырнул их в мусорное ведро.
Когда он шагнул в коридор, шум стал громче, но по-прежнему оставался неразборчивым. Нечто подобное он слышал как-то в Элтоне. Он проснулся тогда рано утром, разбуженный невероятным шумом, от которого, казалось, краска могла облезть со стен и который безумцы, должно быть, слышат в своих кошмарах – и некоторое время лежал, дрожа, под одеялом, уверенный, что наступил конец света; когда он в конце концов выглянул в щель между шторами, то увидел, что деревья во дворе согнулись под весом миллионов скворцов – и все эти птицы орали во все горло.
Доктор Радхакришнан дошел до двери в конце коридора. Шум проникал через эту дверь, сочась сквозь щели.
Он открыл дверь. Звук стал всесокрушающим, сводящим с ума, раскалывающим череп. Кабинет, в котором он оказался, находился на третьем этаже и его окно выходило на главную улицу. Стекол в окнах уже не было. Весь пол был усыпан дымчатыми осколками. Среди них валялись камни и обломки кирпича, грубые и грязные в этом чистом высокотехнологичном пространстве. Жар, проникший через пустой проем, ударил доктора Радхакришнана в лицо. Он двинулся вперед, осторожно ступая по разбитому стеклу, и выглянул в окно.
Институт Радхакришнана окружали два миллиона человек.
Они потрясали кулаками и орали. Как скворцы. Толпа тянулась во все стороны на несколько миль, обтекая здания и машины, как муссонное наводнение.
Центра она, казалась, не имела. Но в нескольких сотнях ярдах он разглядел водоворот, кипящую деятельностью точку, которая медленно двигалась сквозь толпу. Двигалась к институту.
Это был слон. По контрасту с толпой, которую составляли главным образом едва одетые бедняки, слон щеголял в золоте и ярчайших шелках. На спине у него сидел человек. Он сидел в кресле на спине слона. Точнее, его привязали к креслу, чтобы не выпал.
Доктор Радхакришнан узнал этого человека. Это был его бывший пациент. И в то же мгновение до него, наконец, дошло, что именно скандировала толпа.
ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА.
В очередной раз телефон Зельдо зазвонил после полудня; должно быть, еще один из приятелей желает знать, слышал ли он о президентах Коззано и Ричмонд. У Зельдо не было на это времени. Почти сутки он не покидал калифорнийский филиал Института Радхакришнана, работая с данными их последнего пациента – некоего Аарона Грина. Грина перевели сюда примерно в День выборов, он страдал от психологических проблем – посттравматического шока, вызванного бойней в «Пентагон Тауэрс». В конце концов он согласился на имплантацию сразу нескольких биочипов.
Зельдо выдернул телефон из подставки.
– Что?
– Это я, – Зельдо узнал бы этот голос где угодно: говорила Мэри Кэтрин Коззано. – Они заметают следы. Из Пентагона сообщают что-то очень странное, и мы думаем, у тебя проблемы. Прыгай на велосипед и дави на педали так, будто бежишь от смерти, потому что так оно и есть. Увидимся за ужином.
Что-то в голосе Мэри Кэтрин было такое, что Зельдо пулей вылетел из кресла. Он схватил рюкзак, скатился по ступеням и выдернул свой горный велик из стойки для сотрудников. Он пересек маленькую парковку Института и выкатился за ворота.
Он удалился от них примерно на полмили, когда заметил самолет. Обычно он не замечал самолетов, они были просто частью пейзажа. Но этот привлек его внимание тем, что летел невероятно низко. Он подумал, что самолет, должно быть, заходит на посадку. Но нет, скорость для посадки слишком высока. Он мчался над землей, оставляя за собой самый настоящий шлейф пыли. Он был очень маленький и черный.
Зельдо узнал его по форме. Несколько лет назад он видел документальный фильм о таких штуках. Это была крылатая ракета-невидимка «Гейл Аэроспейс». Она печально прославилась неспособностью придерживаться запланированного маршрута во время тестовых полетов.
Крылатая ракета просвистела над посадочной полосой, в последний раз скорректировала курс и нацелилась прямо на Институт Радхакришнана, даже не пытаясь замедлиться. В самый последний момент, к облегчению Зельдо, она вдруг свечой ушла вверх. Сейчас она обогнет здание и улетит в море, не причинив никому вреда.
Но она не улетела. На высоте в несколько сотен футов она так же круто развернулась и свалилась в пике. Остаток пути ракета преодолела за несколько секунд и вошла в здание Института через световой купол, накрывающий центральный атриум.
Институт изверг длинные языки белого пламени через все свои дверные и оконные проемы. Эта картина выжглась на сетчатке Зельдо и он на некоторое время ослеп. Ударная волна сбросила его с дорожки в пыль.