Огл выдернул упаковку пива из дребезжащего старого холодильника за стеной «Овального Кабинета» и выставил банки на президентский стол. Аарон придвинул поближе один из стульев, и теперь оба сидели, закинув на стол ноги и с банками пива в руках.
– И что же сейчас? – спросил Аарон.
– Внимательность. Мы живем в Эпоху Внимательности. Публичная фигура должна выдержать внимание прессы, – сказал Огл. – Президент – высшая публичная фигура и должна выдерживать самое пристальное внимание; он подобен человеку, растянутому на дыбе на площади в какой-нибудь средневековой жопе мира и испытуемому Инквизицией. Как и средневековье, Эпоха Внимания плюет на рациональные доводы и дискуссии, а клятвы и протесты считает ложью и обманом. Единственный способ установить правду – это ритуалы испытания, которые создают в подследственном такое нечеловеческое напряжение, что любой изъян его характера становится роковым, и он раскалывается, как треснувший алмаз. Это мистическая процедура, апеллирующая к высшим, не называемым силам, и отрицающая рациональность, каковая считается работой Дьявола. Как римские гаруспики, которые предсказывали итог битвы, не изучая силы противника, но ковыряясь в дымящихся потрохах жертвенного барана, мы пытаемся установить готовность кандидата к отправлению должности, скрестив на нем лучи прожекторов в телестудии и подсчитывая, сколько раз в минуту он мигает, деконструируя его способность смотреть прямо в глаза, отслеживая его жестикуляцию – открыты или сжаты его ладони, направлены ли они к камере или от нее, распахнуты или скрючены, как клешни.
Я набросал угнетающую картину. Но мы с вами подобны обученным грамоте монахам, которые в течение всех Темных Веков нянчили огонек греческой рациональности, скрываясь в подполье, узнавая друг друга по тайным знакам и кодовым словам, встречаясь в подвалах и чащобах, чтобы обмениваться опасными, подрывными идеями. У нас недостаточно сил, чтобы изменить образ мыслей безграмотного большинства. Но у нас довольно хитроумия, чтобы пользоваться их глупостью, чтобы изучать их несложные мыслительные механизмы и использовать эти знания, чтобы исподволь направлять их к цели, кавычки открываются, верной и истинной, кавычки закрываются. Вы когда-нибудь попадали в телевизор, Аарон?
– Только случайно.
– И как вы при этом выглядели?
– Не очень хорошо. То есть у меня был настолько дикий вид, что это просто шокировало.
– Вы пучили глаза, не так ли?
– Именно. Как вы догадались?
– Кривая гаммы определяет, как камера реагирует на свет, – сказал Ки Огл. – Если она близка к прямой, то темное выглядит темным, а светлое – светлым, как в реальности и более-менее на каждой приличной кинопленке. Но поскольку эта кривая никогда не бывает прямой, темное стремится к черному, а яркое начинает бликовать и засвечиваться; только то, что посредине, выглядит туда-сюда. Так вот, у вас темные глаза, и притом глубоко посаженные, и в результате они уходят в черный. Белки глаз, по контрасту, кажутся чересчур яркими. Зная все это, вы бы старались смотреть прямо перед собой, чтобы как можно меньше показывать белки. Но поскольку вы не искушены в этих материях, то переводили глаза с предмета на предмет и белки при этом «вспыхивали», выпрыгивая из экрана – все из-за кривой гаммы; ваши глаза выглядели выпученными белыми сферами на грязноватом темном фоне.
– Этому вы и учите политиков?
– Это всего лишь пример, – сказал Огл.
– Охохо, просто позор, что…
–...что наша политическая система вращается вокруг столь тривиальных вещей. Аарон, прошу вас, не тратьте свое и мое время, озвучивая банальности.
– Прошу прощения.
– Так обстоят дела сейчас, и так они и будут обстоять, пока телевидение высокого разрешения не станет нормой.
– И тогда произойдет что?
– Все политики, обладающие в данный момент властью, полетят со своих должностей и возникнет совершенно новая структура управления. Из-за того, что телекамеры высокого разрешения обладают плоской кривой гаммы и, понятно дело, высоким разрешением, те, кто выглядит хорошо на современных телевизорах, на HDTV станут выглядеть плохо, и избиратели отреагируют соответственно. Станут видны слишком крупные поры на коже, а из-за алкогольных прожилок на носу и искусственности сделанных под ТВ причесок на HDTV политики станут выглядеть, как певцы кантри. Появится новое поколение политиков, похожих на кинозвезд, поскольку HDTV гораздо ближе к кино, а кинозвезды умеют хорошо выглядеть на кинопленке.
– Имеет ли все это какое-то отношение ко мне, или мы просто беседуем об отвлеченных материях? – спросил Аарон.