– Звучит ужасно запутано.
– Дьявольски запутано. Если вы позволите привести аналогию из вашей профессиональной сферы, мисс Коззано, то проведение кампании – это трансплантация сердца и легких в живое политическое тело. Это невероятно сложный и комплексный процесс, требующий величайшей точности исполнения. Им не может управлять комитет, а в еще меньшей степени – комитет комитетов, которые в большинстве своем ненавидят и боятся друг друга. По сравнению с трудностями, которые мне требуется преодолеть, чтобы произвести один-единственный тридцатисекундный рекламный ролик, процесс воцарения среднего византийского императора прост и элегантен.
– Мне это кажется довольно удивительным, – сказала Мэри Кэтрин. – Люди осознали важность средств массовой информации еще во времена дебатов Кеннеди и Никсона.
– Задолго до этого, – сказал Огл. – Тедди Рузвельт организовал атаку на холм Сан Хуан с таким расчетом, чтобы она хорошо смотрелась через объективы репортерских кинокамер.
– Серьезно?
– Абсолютно серьезно. А ФДР манипулировал прессой, как сумасшедший. В этом он превосходил даже Рейгана. Так что медиа приобрели свое значение очень давно.
– Ну вот мне и кажется, что крупные политические объединения должны бы уже разобраться, как работать с ними наиболее эффективно.
Огл пожал плечами.
– Дукакис{31} верхом на танке.
Мэри Кэтрин улыбнулась, вспомнив нелепую картинку из 1988.
– Демократические кандидаты на дебатах девяносто второго, сидящие за маленькими столами, как будто на игровом шоу, пока Брокау расхаживал перед ними, как герой{32}.
– Да, это выглядело очень глупо.
– Крупные политические силы, – сказал Огл, – так и не научились управляться медиа – это факт. И никогда не научатся.
– И почему же?
– Так уж они устроены. Партии формировались в те дни, когда медиа не существовало, и сформировались неправильно. Сейчас они вроде здоровенных пожилых динозавров после падения кометы – кое-как ползают по земле. Большие, могучие – и одновременно жалкие и обреченные на исчезновение.
– Вы полагаете, что партии обречены?
– Конечно, – сказал Огл. – Посмотрите на Росса Перо. Если бы психоспецназ Буша не придумали, на какие жать кнопки, чтобы он повел себя как лунатик, быть бы ему сейчас президентом. У вашего отца есть все, чем обладал Перо – за исключением его отрицательных черт.
– Вы на самом деле так думаете?
– После приема, который вам оказали у входа, – сказал Ки Огл, кивая на дверь, – странно даже слышать такой вопрос. Дьявол, да ваш отец уже в бюллетенях штата Вашингтон.
Она была поражена.
– Вы шутите?
– Ничуть. Просто в штате Вашингтон это проще всего проделать. Требуется всего-то несколько тысяч человек.
Мэри Кэтрин не ответила; она сидела молча и разглядывала ресторан. Уже некоторое время она наблюдала за тем, как делается политика, но по-прежнему не могла поверить, что несколько тысяч совершенно незнакомых ей людей где-то в Сиэтле объединились для того, чтобы внести ее отца в бюллетень.
– В качестве абстрактной дискуссии все это довольно интересно, – сказала Мэри Кэтрин. – Я хочу сказать, я наслаждаюсь ей и узнаю много нового. Но не понимаю, какое отношение все это имеет к моему отцу.
– Вам поступят известные предложения от одной из основных партий, – сказал Огл. – Если позволят медицинские обстоятельства, они попытаются выдвинуть вашего отца на съезде.
– И если это произойдет, вы хотите, чтобы я использовала все свое влияние, сколько его ни есть, чтобы убедить их нанять вас?
Огл покачал головой.
– Меня не наймут. Партии работают иначе. Обычно они формируют собственные управляющие органы, чтобы политические бездари со всеми своими мелкими амбициями и интригами могли контролировать рекламщиков, которых они считают беспринципными паразитами.
– Тогда что же, помимо интересной беседы, я могу для вас сделать? Или вы для меня?
И снова Огл отвернулся, положил приборы и задумчиво уставился вдаль.
– Позвольте кое-что уточнить сперва, – сказал он. – Эта беседа – не деловой разговор.
– Нет?
– Нет. Но это и не дружеская болтовня, поскольку мы с вами совершенно незнакомы.
– Так что же это такое, мистер Огл?
– Просто разговор двух людей.
– И о чем же именно они разговаривают?
– О серфинге.
– О серфинге?
– Медиа – это волна, – сказал Огл. – Мощная и неконтролируемая. Умеючи, можно оседлать ее на несколько мгновений и хорошо разогнаться. Гэри Харт катился на этой волне несколько недель в 1984, победив Мондейла в Нью-Гемпшире. Но к началу праймериз в Иллинойсе он свалился с доски. Волна накрыла его и потопила. Он повторил попытку в 1988, но в этот раз просто пошел на дно. Перо ехал на волне целый месяц или даже два в девяносто втором, но у него сдали нервы.