Огл развернулся на стуле и смотрел теперь прямо на Мэри Кэтрин.
– Вы с семьей отдыхаете на берегу. Вы плещетесь на мелководье, где тепло и безопасно. Но течения коварны и внезапно вы обнаруживаете, что вас унесло в открытое море, на глубокую воду. Над вашей головой вздымаются огромные волны. Вы можете вскочить на них и лететь, куда вам угодно, или просто притвориться, что этого не произошло. Вы можете продолжать плескаться, и тогда цунами обрушится на вас сверху и размажет о дно.
Мэри Кэтрин молчала и смотрела в стакан с водой. Противоречивые чувства захлестывали ее, и она знала, что если откроет рот, то пожалеет об этом.
Страх. Ей было страшно, потому что она знала, что Огл совершенно прав. Раздражение, вызываемое советами полного незнакомца. И пугающее чувство восторга, дикой жажды опасности, почти сексуальное в своей мощи.
Страх, раздражение, восторг. Она знала, что ее брат испытывает те же чувства. И она знала также, что он игнорирует страх, проглатывает раздражение и отдается восторгу. Выставляет руку в окно, растопырив пальцы в победном жесте V. Это было непростительно. На них смотрят сотни миллионов.
Она взглянула на Огла. Огл смотрел на нее чуть искоса, не желая вступать в прямую конфронтацию.
– Может быть и третий итог, о котором вы не упомянули, – сказала она.
– Какой же? – спросил Огл удивленно.
– Вы оседлываете волну просто потому, что это прекрасно. Но вы не знаете, что делаете. И в конце концов разбиваетесь о скалы.
Огл кивнул.
– Да, мир полон негодных серферов.
– Мой брат, Джеймс – негодный серфер. По-настоящему плохой серфер, – сказала Мэри Кэтрин, – но сам он считает себя профи. И он, кажется, только что обнаружил очень высокую волну.
Огл кивнул.
– Так вот, я по-прежнему понятия не имею,чего вы хотите или что предлагаете, и что, по вашему мнению, можете с этого получить, – сказала Мэри Кэтрин. – Но вот что я вам скажу. Джеймс – это проблема. И мой отец, и наш адвокат Мел – оба согласятся в этом со мной. И не беря на себя никаких финансовых обязательств, я ручаюсь, что если вы посоветуете, как эту проблему решить, мы этого не забудем.
– Что ты сделала? – сказал Мел.
Она знала, что именно так он скажет.
– Я попросила у него совета, – сказала Мэри Кэтрин.
Она сидела на заднем сидении лимузина, направлявшегося в сторону больницы.
– Ты не должна была этого делать, – сказал Мел. – Ты не должна была даже встречаться с этим парнем без меня.
– Я была очень хороша. Ты считаешь меня дурой, Мел, и ошибаешься. Я ничего ему не обещала в финансовом смысле. Просто разговор за обедом. И я спросила у него совета.
– О чем?
– О Джеймсе.
Мел был разочарован и уязвлен.
– Мэри Кэтрин. Почему ты просишь советов о семейных делах у совершенно незнакомых людей?
– Потому что половина моей семьи мертва, или почти мертва, ты занят делами, а Джеймс ведет себя, как полный козел.
– Что ты имеешь в виду? Что натворил Джеймс?
Она рассказала ему все: волна, знак V, радостные крики толпы, истерическая реакция бизнесменов в баре.
Но Мел не понял. Он слушал, он улавливал смысл, но ничего не видел. Он не видел лиц этих людей собственными глазами. Он не понимал, насколько мощные силы пришли в движение. Для него это было просто телевидение, какие-то «Смурфики», и он не мог заставить себя относиться к ним серьезно. Он не понимал.
Она была рада, что поговорила с Ки Оглом, который определенно понимал все.
– И что сказал этот парень? – спросил Мел.
– Его зовут Ки Огл, – сказала Мэри Кэтрин, – и он сказал, что подумает над этим.
– Что это еще за имя вообще – Огл?
– Это не имеет значения. Но он говорил, что изначально его фамилия звучала как Оглторп, и эта фамилия очень известна в Джорджии. Кто-то из этой семьи обзавелся незаконнорожденным ребенком, которому досталась фамилия Огл, и он – его потомок.
– То есть последний в долгой череде ублюдков.
– Мел!
– Сам знаю, что Мел. Он очаровал тебя этим их южным дерьмом, так ведь? Я чую его из Нью-Йорка. Трепал, наверное, без умолку о своей эксцентричной семье и хлопковом крае и ты решила, что он милейший парень в мире.
– Мел! Давай начистоту. Ты ведь понятия не имеешь, как обращаться с медиа. Так ведь?
– Вообще-то кое-что кумекаю.
– Тогда как могло произойти сегодняшнее? Этот номер, который выкинул Джеймс? Если ты так хорошо во всем разбираешься, то с какой радости у всех в этой стране возникло сегодня впечатление, что отец выдвигается в президенты?