Так. Начнём всё по порядку. Я не сумасшедший! Я пришёл домой. Где эта чёртова записка? Почему я должен её искать?
Егор начала шарить по столу и по карманам брюк.
Записка осталась в коридоре, на полу прихожей.
А если ещё раз посмотреть в большую комнату или в зеркало напротив? Что там?
Егор нерешительно вышел из кухни, пока там греется чайник. В большой комнате тишина. Сатиры пропали или угомонились. С опаской заглянул в зеркало.
Егор видел рогатых сатиров обросших шерстью. Один из этих персонажей нагло пристроился сзади к козе и начал совершать половой акт с животным. Коза упиралась, но затем открыла рот и отвратительно заблеяла, высовывая язык. Другой сатир, что ниже ростом, принялся отчаянно мастурбировать, при этом пытаясь вставить свой возбуждённый член бедной козе в рот между нижней губой и языком.
Более мерзкой картины Егор ещё никогда не видел в своей жизни.
Кухня и коридор закачались, как внутри каюты океанского лайнера или на его верхней палубе во время большого шторма. Егору вспомнилась забавная картинка детства из диафильма Гулливер в стране великанов, где злобный карлик, подняв игрушечный домик внутри которого в это время находился маленький Гулливер, размером не больше майского жука, пытался таким зверским образом, вытряхнуть несчастного минилилипута наружу, чтобы отомстить за незаслуженную любовь и внимание. Кажется, Гулливер тогда был низвергнут в чашку с молоком.
Всё пришло, именно, точно также в движение, но каким-то невероятным непостижимым способом вещи оставались при этом все на прежних местах. Казалось, пол с потолком сейчас легко поменялись местами и вернулись обратно.
Но нет! Какое-то время странная встряска продолжалась, затем прекратилась.
Егор успел проделать несколько шагов, придерживаясь в узком коридоре за стенки рукой. Затем не в состоянии удержать равновесие, сел между кухней и большой комнатой на пятую точку.
Включенное радио выдавало в этот час протяжный длинный чистый эфир. Если не считать иногда резкое пощёлкивание через равные отрезки времени. Егор сидел на полу в поисках скомканной записки и пытался забыть сатиров.
- Я схожу с ума!
В голове никак не укладывались последние события, что успели за сегодняшний день свалиться целой грудой. Все эти события были теперь так ярки, что сомнений в том, что они происходят с ним, в известный момент времени, не было никаких. Просто никакого повода к отступлению.
То ему начинали казаться за спиной какие-то неестественно быстрые телодвижения. Набегали тени. Вот уже представлялось, что у него на голове растут рога. Сам он уже почти сатир.
Вся темнота в виде чёрных пятен собралась вдруг в комок под дверьми, а собравшись в сгусток в виде человеческой тени бросилась на спину Самоварову. Раздался душераздирающий крик.
Сумерки рассеялись. Держась за голову, Егор открыл сначала один глаз, а затем второй. Рядом никого. Но ведь кто-то же мохнатый коснулся его спины? Где он этот кто-то?
Встал на ноги. Осмотрелся. Заглянул в комнату. Тишина. Заглянул в зеркало. Никого нет.
Теперь Егор спешно проверил скинутую с плеч верхнюю одежду на вешалке. На лосиных рогах ощупал шапку. Осмотрел обувь на полу.
Прислушался. Никого. Спешить никуда не надо. Прошёл по большой комнате. Выглянул на балкон. Вышел. Никого. Прыгать с четвёртого этажа высоковато! А может спуститься на руках на третий этаж по балкону? Постоял, подумал, вернулся в комнату. Прикрыл дверь на балкон на нижний шпингалет.
Может быть, чекан упал без всякой внешней связи? Но что-то толкало Егора к другому выводу и утверждало прямо противоположное.
А почему именно топор? Зачем топор?
Нашёл скомканную бумагу на полу рядом с носком ноги. Развернул.
“Ждите! К вам придут! Уже скоро! Слуги владыки Ту.”
Кто придёт? Кого ждать?
Егор покусывал нервно губы и щёлкал пальцами до тех пор, пока неожиданно не забулькала в чайнике кипячёная вода. Он ставил чайник? Свисток на железном носике сообщал о полной готовности.
Егор с этим соглашался. Внутренний голос, приобретая всё большую силу, подсказывал ему, что это самое главное без чего не будет разгадки всем этим странным событиям с ним.