План продуман основательно до мелочей, но для того, чтобы разбить врага, что превосходит не только численностью, но и оснащённостью и мобильностью. До предметов амуниции каждого отдельно взятого воина. План защиты города должен быть безупречным. Данный план вызывал у скептиков большие сомнения в своём успешном завершении и потому выглядел не совсем удачным. Можно было понести и тяжёлое поражение. Другого, однако, на сегодняшний день выработано не было.
Ближе к полудню, когда ров был вырыт и скрыт от глаз, от вражеского лагеря отсоединился легион «Смертельного клинка» и начал движение в сторону города. Потом последовала небольшая часть конницы, влекомая за длинным и худым гиппархом.
Легата Кантаду охватило волнение. Наблюдая со стены за продвижением войск, он увидел, что все они устремились к крайним воротам. Там ощутимо затрубили тяжёлый сигнал к бою.
– Что ж это такое? – повторил несколько раз легат, всё ещё слыша дерзкие слова главнокомандующего, тронувшие всё существо смелого Кантады. В глубине души он чувствовал себя уже в бою. Он ощущал, как лопаются ремни панциря. Широкая грудь выдыхает раскалённый воздух. Солнце багровеет. Меч описывает в воздухе над головой полные круги, обрушиваясь на головы врагов.
– Гордый легат «Отважного», дайте мне манипул, и я завлеку их в ловушку!– просил отчаянный молодой центурион.
– Нет! Теперь рано! Рано ещё! – в волнении отвечал легат.
Минуту спустя до них долетели удары мечей и крики столкнувшихся с первым препятствием вражеских солдат. Волна прошла. У крайних ворот шла отчаянная резня. Когорта, которая поставлена на тех воротах, мужественно отражала первые удары. Сброшены десятки лестниц.
– Может быть, мне послать им в помощь временно от своего отряда когорту? – спрашивал легат у молчаливых центурионов.
– Твоя воля! Решай! Пока они справляются своими силами!– сказал один из старейших центурионов. Все другие молчали.
– Ведь, если прорвутся сквозь крайние укрепления, нам не продержаться здесь и часу, – продолжал рассуждать сам с собой Кантада.
Однако взгляд Кантады вновь устремился на продвижения врага в радиусе двух милей перед стеной. Кантада преобразился.
– Началось! – крикнул он: «Сюда следует не менее пяти когорт от легиона и тысячная конница. У них стенобитные орудия. Очень хорошо! Мы встретим их достойно! К бою!»
Спешно сходя со стены, Кантада оставил на ней центурию и приказал, чтобы они ни в коем случае не вступали в бой до тех пор, пока враг сам не пожелает овладеть верхушкой ворот и стеной. Центурион поклялся исполнить. Больше гордого легата на стене не видели.
Воздух разрезали рожки, объявлявшие о приближении врага.
Первый звук со стороны врага раздался позже. Это грохотал таран. Слышались крики: «А, ну! Раз-два! Раз-два! Раз-два!»
После сорок пятого по счёту мощного удара ворота затрещали. Одна из кованых дверей сорвалась с петель и рухнула в сторону чуть далее искусно накрытого материей и слегка присыпанного на поверхности песком и землёй рва.
Одна половина ворот была тут же растоптана ринувшейся в бой конницей, а за ней пехотой, устремившейся следом сквозь прореху.
Не успели санкалийцы, приблизиться к тилканцам, как земля под ними заходила. Кавалерийская ала и два пехотных манипула не понимая, что с ними происходит, оказались погребены в широком и глубоком рву.
Изо рва раздались проклятия трёхсот провалившихся туда всадников Санкал. Перепуганные лошади, сбросившие своих седоков, прыгая, пытались вырваться из ямы и затаптывали раненных. Остальные при виде ловушки попятились за ворота. По ним готовы были по первому приказу легата плотно отработать скрытые стрелки на стенах. Около сотни меченосцев и семидесяти всадникам всё-таки удалось прорваться через ров. На другой стороне враги были встречены превосходящими силами. Им не суждено приблизиться к баррикадам под дождём дротиков и копий.