– Cерьёзно? Знаете, что я скажу? – перебил Тунгус, закидывая ногу на ногу. – Лучшего в мире места, чем здесь, вы не найдёте! Нужны вы нам для очень важного дела! Если бы не надобность, ни за чтобы никогда бы не поволок особенно такое сокровище, как вы, Егор Андреевич, за тридевять земель! Исполните для нас это дело и тогда можете просить, что захотите! Ну, так как? Будем партнёрами?
Самоваров криво усмехнулся, подумал: «Ага! Хоть смогу пожелать поскорее домой!»
– Что это за дело?
– А вот этого до поры до времени знать не положено! Особенно вам! Передавать эти сведения под страхом смертной казни мне не дозволено! Я пришёл, чтобы пригласить вас к нашему утреннему столу. Ведь вы, вероятно, проголодались?
“Как узнал?” – заметался на кровати Егор, но спрашивать об этом не стал, вместо этого сел на кровать и спросил.
- Вы сказали мне, добро пожаловать в ад! Это ад?
- Ад, – почему-то обиделся Перьяславский.
- Признаться, я это место себе как-то по-другому, что ли, представлял. Рад, что ошибся.
- А вы ваше сиятельство ждёте кипящих котлов? И верно грешников в них?
- Ээээ! Нет!
- Головка-то прошла! Верно? Они есть! Я вас уверяю! А это только парадная внешняя, так сказать, ширма! Фасад здания!
- Не представляю, что я тут буду делать?
- На счёт этого, граф, не беспокойтесь! Я вот тут должен вам передать письмо от вашей же маменьки!
Тунгус извлёк конверт. Вскрыл. В нём оказалась листовка призывающая голосовать за развал СССР.
- Что это? – удивился Егор.
- Письмо.
- Здесь не письмо, а агитация.
- Вот я балда!-хлопнул ладонью Тунгус себя в лоб. Извиняюсь, перепутал.
- А где письмо?
- Вероятно, осталось в почтовом ящике на квартире. Ну, ничего страшного! Всё сделаете, благополучно вернётесь назад!
“Чёрт в помощь! Адовы порождения!” – подумал Самоваров, встав с кровати, объявил: «Я готов!»
...В маленьких ручках карлика находился серебряный канделябр с целым набором свечек. Свечи тускло освещали узкие каменные ступеньки, ведущие вниз. Казалось, что вот-вот лестница оборвётся или откроется пустой провал.
Процессию замыкал с голубым огоньком в глазах высокий Тунгус.
– Ну, вот,– сказал он, когда карлик остановился. Что-то делал, возился у тускло освещённой стены. Потом звякнула связка ключей. До ушей долетел щелчок вскрывшегося неохотно замка. Дверь вновь по-старчески заскрипела. Когда отворилась, в глаза бросился белый свет.
Карлик Джек выбросил канделябр со свечами. Одним взглядом на замок, Егор заметил, что замка никакого нет. Есть только одна длинная каменная башня, упирающаяся в небо.
Высокая красивая статная дама в шикарной шляпе с вуалькой, в бальном серебрящемся платье с открытой лебединой шеей и плечами, с глубоким вырезом спереди, открывающим шикарную вздымающуюся грудь, плавно двигалась навстречу.
Её грудь усыпана блестящими кристалликами в виде конфетти. Она свободно прогуливалась по облакам, как по аллее. Легко переступая маленькими ножками, в прозрачных туфельках, с обшитым на язычке крупным бриллиантом, через плывущие клубящиеся дымкой, воздушные и лёгкие, спины облаков. Изящная женская ручка, увитая золотыми браслетами, в образе змеек, выставленная вперёд элегантно за кончик удерживала дамский предмет.
Дама беззвучно помахивала веером из павлиньих перьев, неся прохладу своему молодому лучистому улыбающемуся лицу.
Всё это было какой-то реалистичной сказкой.
Карлик услужливо попятился, выбросил руки по направлению к дальней увитой кустами роз беседке, как бы задумал с расстояния обнять её вместе с симпатичной мадамкой.
Мы родились для того, чтобы жить и наслаждаться, а не глотать слёзы в одиночестве и горе в неизбывной юдоли печали в ожидании смертного часа.
Егор потрясён и очарован. В жизни он не видел ничего подобного, хоть как-то близко связанного с этим. Душа оказалась настолько девственно чистой, что он решил никогда её не пачкать. Более того выказывать культурность при данных обстоятельствах во вред себе.
Самоваров вышел из тени красиво и величаво. Однако непроизвольно подогнулась нога. Егор оступился, едва не упал. Дама негромко хихикнула. Самоваров до глубины души оскорблённый и униженный, плюнул. Отвернулся и потопал по заданному направлению, пристально оглядывая облако, куда ступала нога, лишь бы не на пустое место. Облака плотные, как пол, перемещались в противоположную сторону.
В беседке оказалось полно народу. Самоваров побледнел и заискивающе стал поглядывать на светское общество, разместившееся плотной гурьбой за столами. Растерянность довольно долго не покидала юношу.