Скоро лачуга наполнилась запахами жаренного мяса и свежих фруктов. Деревянный стол преобразился. Скудную трапезу бедняков украшала большое глиняное низкое блюдо. На нём разложены куски поджаренного мяса. Рядом насыпана горка красных спелых яблок. Чуть позже появился оловянный высокий кувшин с родниковой водой.
- Только бы наши воины не отдали города. Я жил здесь все свои годы, - говорил вполголоса Тур, ни к кому определённо не обращаясь с речью: - Узнай, я об этом. Как мне будет горько! Прости, последний правитель! Не в упрёк твоему сыну! Марс спит великим сном! И сам Юпитер не в силах его разбудить! Благословите нас боги!
Он шумно отпил из кувшина воды, взял с блюда без зазрения совести самый жирный кусок мяса и жадно впился в него остатками гнилых зубов. При общих взглядах с звериным усилием откусил, испачкал жиром, слоившемся на куске, нос, губы и подбородок. Затем принялся небрежно пережёвывать жёсткое мясо. Наконец поглотил и проглотил распавшиеся на мелкие части сытные кусочки, протолкнув с некоторым усилием в себя.
- Квинтит! – наконец обратился к мальчишке Тур с набитым ртом: - Иди и посмотри, что твориться в городе... в домах по соседству. И главное, во дворце правителя. После ты получишь свой кусок к обеду. Иди... иди же...
Слуга встал и, опираясь по-старчески на палку и покрытые болячками с мозолями ступни, рассечёнными острыми камнями, открыл дверь.
Злое солнце упало сверху на голые загорелые юношеские плечи, шею и лоб, когда он вышел. Вытянутое морщинистое лицо мальчишки испугалось в этот раз лучей солнца, сощурилось и сжалось ещё больше. Когда он немного привык, после полумрака в лачуге, то улыбнулся чему-то. На миг лицо преобразилось в озорное и молодое...
Квинтит вернулся к полудню, шаркающей походкой, по обыкновению прихрамывая на левую ногу. В руке он нёс сломанный меч. Половина меча с острым концом отсутствовала. Огрубевшие пальцы сомкнулись на фигурной изящной рукояти с набалдашником, оставшейся части эфеса в виде львиной головы, которая и привлекла его внимание. Совсем как ритуальное оружие у храмового жреца. Это похоже теперь на большой широкий нож, которым можно скорее с успехом резать, но не колоть.
Не успел мальчишка подойти к калитке, как его остановил Тур, что держал в своей единственной правой руке лопатку, запачканную свежей жирной землёй. Лицо садовника взволновалось, как никогда. Он ждал новостей.
- Что с городом? Куда ты ходил? - спросил он.
- Сначала я был у усадьбы вельможи Тутта Каврилиния и нашёл её заброшенной. Личные вещи и имущество семьи вывезены ещё вчера... Нищий больной старик пытался закутаться в плащ, чтобы уснуть, прямо на ступенях. Там остались их собаки... Я ходил также и к главным воротам. Очень много мёртвых. Нет ни одного живого человека. Всё вымерло. На всём пути я встретил только двух немощных стариков и пьяных вражеских легионеров, что попытались меня догнать и убить. Новый правитель Гай сын Флориана Последнего покинул город. Сейчас на внутренних воротах никого нет. Все ворота открыты.
Печальные глаза Тура утратили блеск и смотрели выше головы юноши. Сосредоточенный взгляд устремился вдаль, что-то искал поверх внутренних стен и не верил в то, что ему говорил слуга.
- Значит, дело совсем плохо, – тяжело вздохнул садовник. Скоро надо ждать гостей.
- Каких гостей?
Тур не ответил.
- Во дворце пожар! Горит правое крыло. Город опустел. Мало в нём осталось людей. Некому больше торговать. Видимо, город остался без армии. Я не встретил ни одного солдата Тилкана.
- Этого не может быть! Ты просто плохо смотрел…- потрясённо произнёс Тур и повторял тихо эту фразу несколько раз, едва слышно, затем отвернулся и зашагал, направляясь к кустам, где недавно рыл и собирался что-то посадить.
- Я всё это видел! Я не вру! Дворец правителя разграблен и подожжен. Сейчас там пожар. Дворец пытаются потушить. Я сам это видел собственными глазами. Там нет стражи и нет охраны. Мне кажется, это сделали сами грабители или возможно по приказу нового правителя и главнокомандующего Гая Флориана перед самым бегством, чтобы ничего не оставлять врагам.