- Возможно. Но сейчас это не играет никакой роли… Иди и поешь, - отстранённо произнёс Тур, качая головой и продолжая при этом задумчиво рыться в земле.
Юноша погладил ладонью лезвие обломанного меча и направился молча в хижину. Горбатая старушка охотно поставила перед ним деревянную миску с маленьким кусочком мяса, кружку воды и отделила от кучи яблок три штуки, потому что подгнили с краю. Потом она о чём-то стала разговаривать сама с собой, словно молилась, пока мальчишка ел. Внезапно он останавливался и со всем вниманием молча слушал неведомые для него слова на непонятном языке, как будто ловил в них что-то знакомое.
- И какими бы не были люди на земле! Каким бы не было зло! Делай всегда добро! Ради этого стоит жить! Спошли сыну своему воину покой и вечный приют!
- Научите меня латыни! — вдруг сказал юноша.
- Зачем тебе? — отозвалась она: — Это не так просто.
- Я хочу понимать, что ты говоришь.
- Для этого не обязательно учить языки. Слушай, - и она повторила на тилканском.
Неожиданно, как только все замолчали, перевёрнутые днища больших ивовых корзин, где лежал Кантада, затряслись. Командующего схватили судороги. Дрожь пробежала по телу. Бледная голова выкатилась из мешковины и с трудом, открыв красные воспалённые глаза, он стал осматривать помещение. Это заметили.
- Он проснулся, - шепнул слуга на ухо старушке, та кивнула и дала знак молчать.
Больной взгляд Кантады остановился на сидящих за столом. Он разлепил засохшие и потрескавшиеся губы и прохрипел: - Где я?
- Успокойтесь, нам принесли вас совсем больным вчера вечером. Как вы себя чувствуете?
- Стало немного легче, - вымученно откликнулся Кантада. Взгляд его упал на вошедшую Венеру-Карлу с плетёной корзиной в руках. Их глаза встретились.
Она покрылась краской и, стыдясь, спряталась в углу.
- Ворота Тилкана... Ворота не сдали? - спросил с надеждой полководец.
Наступило гробовое молчание.
Наконец Квинтит поднялся из-за стола и ответил неожиданно для самого себя: - Ворота наши, господин.
Слова успокоили неугомонного героического легата Кантаду, но он всё-таки попытался встать. Дрожащая рука оперлась о днище корзины и со страшным усилием воли, отразившимся на перекосившемся от боли лице, он поднял плечи. Однако не смог сесть. Ослабевшая рука размякла. Пальцы скользнули за край днища. Острые плечи дрогнули. Мелкая дрожь прошла по всему телу, а сбившиеся на лбу волосы намокли от пота. В бессилии Кантада лег вновь.
Утром следующего дня с северо-востока прибыли огромной массой грабителей легионеры царя и скоро заполонили собой весь центр древнего города, беспрепятственно войдя без строя чёрной голодной толпой через последние внутренние ворота, а затем вошли в сады правителя и на высокие террасы, через которые попали во дворец. Никто не оказал им тогда сопротивления, что стало для наёмников полной неожиданностью.
Основные силы армии Тилкана, укрывшиеся за внутренними стенами, растворились в закоулках и переулках сердца города. Лишь одна третья часть города осталась в руках мирных жителей, удерживаемая чудом. Западные и южные ворота какое-то время ещё обходились без тягостного присутствия захватчиков и выпускали всех кто того желал, как внутрь, так и наружу. Туда потянулись вереницы и караваны торговцев и богатеев со своими пожитками, спешно покидающих стены города.
Никто из жителей, конечно же, не ожидал подобного исхода противостояния с войсками завоевателя. Все рассчитывали на быструю победу и изгнание врага с родной земли. Конница Полуния потерпела поражение и была разбита в схватке перед генеральным сражением под стенами. Армия вынуждена отступить под натиском главных сил царя Санкал. Жители массово покидали дома отцов и уходили из города, выносили и вывозили всё самое ценное в повозках, на лошадях, на своих плечах, уже не надеясь на лучшее через доступные, пока, пути на запад.
Отдельные оставшиеся разрозненные военные соединения тилканцев на северных воротах ещё отбивались, но были окружены, взяты в полон, уничтожены и жестоко подавлены спустя час.
Царь стремился отрезать последние дороги отхода для армии и войск Тилкана, а также не дать уйти как можно большему количеству горожан, но на это требовалось гораздо больше времени, чем просто войти в город. Быстро окружить все стены царю и зайти с юга не давала река. Тагр практически отдал город на разграбление солдатам, так как не мог физически сам проконтролировать весь процесс.