Вооружение их было не таким тяжёлым, трое из них хотя и без щитов, но в лёгких доспехах. У каждого слева кинжал, а справа меч. Лёгкий доспех можно легко пробить, если столкнуться лоб в лоб.
Пилум с деревянным древком и длинным железным наконечником в дополнение, не считалось серьёзным оружием в поединке один на один. Железный тяжёлый шлем без забрала с нащечниками. Впрочем, железные щёки мешают круговому обзору. Кожаный пояс с металлическими бляхами. У всех солдат выше калиг металлический наколенник на одной ноге, включая также обоих офицеров.
У двух из пяти щиты с пастью льва обнажившего клыки, имеющего сходство с самим Тагром. Блистающий выпуклый шишак щита, покрытый позолотой. Знак личной охраны начальника первой центурии.
Тучный центурион в шерстяной тунике, выкрашенной в красный цвет без доспехов, а жилистый декан в белой. Но оба при ножах и мечах. Без пилумов и щитов.
Садовник смутно разбирался в иерархии вражеской армии. Ведь с тех пор, как он потерял свою руку - прошло более двадцати лет. И хотя понял, что здесь два офицера, но в спешке так и не смог решить для себя кто из двух главнее.
Кантада мучительно выгибался в агонии, когда в лачугу вбежал запыхавшийся со звериными глазами, но с твёрдым намерением мстить и убивать, мускулистый на одну руку, Тур.
Он был красив в благородном гневе. Искры метались в его глазах. И голос не дрогнул. - Стая дохлых собак направляется к моему дому... Старуха! Уведи быстрее Венеру-Карлу! Квинтит!
Девушка ахнула, поняв, что речь идёт не о собаках и начала собирать в узел тряпки.
- Быстрее! –скомандовал вполголоса Тур. – Они идут сюда!
- А куда деть его? – взволновалась старуха, указывая на большие корзины перед тем, как выйти из лачуги.
- Оставь! Пусть он доживёт свои последние минуты здесь в моей хижине. Мы всё равно не успеем его никуда спрятать. У нас есть не больше пяти минут.
Еле горящий очаг потушили. Залили огонь остатками воды из кувшина.
Старуха и Венера-Карла спешно покинули помещение. Они решили сначала выйти к пруду, а затем к задней калитке.
Кантада не слышал ничего из того, что над ним говорили перепуганные люди.
Мучения его были не соизмеримо больше, чем смертельная опасность для семьи Тура. Он хрипел. Полоумные глаза лезли из орбит.
- Квинтит! — позвал Тур, сжимая расплющенный дротик. Пришло время последних наставлений.
Слуга встал. Оценив обстановку в одну секунду, неизвестно откуда, выбросил короткий гладий с обломанным концом лезвия.
Тур отпрянул от него, как от прокажённого, но не сказал ни слова. Всё стало ясно. Принялся бешено переворачивать скамьи и стол. Топтать упавшие на пол яблоки. Он ломал, что попадалось под руку. Потом достал ржавый трезубец, валявшийся на полу под пучком соломы и замер у двери. Последним движением он потушил светильник. Помещение погрузилось в полумрак.
Сквозь щели дверей просачивались жидкие лучи солнца.
Совсем рядом позвякивали солдатские пояса.
- Эти собаки захлебнуться в своей крови, - шептал хозяин лачуги. Эти слова ловил стоящий позади бледный юноша, сжимая оружие.
Силы не равны. Далеко не в пользу садовника. Однако одно преимущество всё же у Тура имелось. Враги не предполагали о засаде. Они рассыпались по два и по три. Одни отделились от группы сразу, предполагая обойти похожую на склеп хижину без окон.
Центурион и декан шли напрямую по огороду, как дикие животные. Топтали культурные растения, цветы и завязавшиеся слабенькие ростки петуний, бегоний и бархотки.
Властный центурион оказался в сопровождении одного солдата из личной охраны. Декан лениво тянулся сзади и оглядывался по сторонам.
- Туда!
Центурион двинулся к виднеющимся помещениям - маленьким деревянным постройкам.
В комнате царило молчание. Кантада застонал, давясь слюнями, перемешанными во рту с желчью и рвотными выделениями. Ворочался в лихорадке. Тур жаждал крови. Квинтит мечтал о подвиге.
Глухие шаги приближались. Скрип подбитых гвоздями подошв на мелких камешках насторожил ещё больше. Уже слышались хриплые голоса врагов. Пронзительный хохот центуриона на отпущенную шутку деканом. Тур тяжело дышал.