Раздвигая ветки древком копья, Керлаг, осторожно спускается в низину, что ужасно обросла мохнатыми папоротниками весьма внушительных размеров. В уши вливается веселящая торопливая перекличка вечерних птиц, стремительно скрывающихся из виду в тени деревьев.
Всё располагает воина к удивительному умиротворению души и блаженнейшему отдыху для тела. На самом дне низины всадник замечает бьющий из-под земли родничок.
Тугой пояс зверски стягивает талию Керлага, но он проходит ещё несколько шагов, прежде чем ослабить.
И только после этого, шагнув за рощу непомерных папоротников, нога в сандалии погружается по горячую косточку в грязную липкую водянистую тину. Болезненно причитают местные лягушки.
- Прости, господин мой... - шепчет Керлаг, в то время как другая нога погружается в болотину. Мокрые ноги быстро слабеют, после раскалённого солнца и пыльной дороги, римлянин ощущает невероятное блаженство. От его тела и ног идёт вверх необыкновенный пар, как после бань.
Пройдя ещё три шага вперёд, спешенный всадник останавливается. Кажется, что ржёт его лошадь. Он ещё раз прислушивается, но кроме лягушачьих причитаний ничего не слышно вокруг. Показалось.
- Ручей! - произносят засохшие губы Керлага. Обессилевший он наконец-то падает на оба колена прямо в воду перед родником. Опухшие колени под наколенниками при этом дико саднят и чешутся. Глаза слезятся. Пока потоки слёз льются из глаз, нагретое лезвие наконечника копья омывается чистыми водами ручья.
В следующее мгновение пересохшие губы римлянина припадают к почти стелящемуся по земле ручейку с прозрачной необыкновенно холодной водой.
В эту минуту Керлагу хочется умереть. Он и так уже готов перейти в мир иной. Желание лишь напиться и отдать душу в призрачный мир для беззаботных прогулок в райском саду пересиливает всё на свете, но в безмолвной тишине испустить свой дух по собственной воле он не успевает, ведь послание ещё не передано.
Мысли всадника опережают другие явления в реальном мире. Невдалеке крепко придавленные к земле сучья и ветки внезапно трещат под кем-то необыкновенно тяжёлым.
Мужественный взор Керлага замедленно устремляется в ту сторону, откуда он ловит ухом опасность, словно гончая. Поднявшись мгновенным прыжком, как в своей когорте 'Смелых' перед новой атакой или смертельным поединком, старательно сжимает в правой ладони древко копья, которое нёс с собой от самой дороги.
Живительная вода в какой-то мере дарует часть утраченных за время долгого перехода сил, но лишь на короткое мгновение.
Придавлены сухие ветки или скорее ствол гнилого дерева, лежащего на земле, что с хрустом теперь переламывается. По неосторожности либо нарочно, выдаётся этот сигнал или звук, Керлаг не знает.
Нервы всадника натянуты, как тетива. Он делает шаг навстречу неизвестности ближе к твёрдой почве.
Напуганные лягушки бросаются врассыпную.
Склонившиеся папоротники под могучей ногой выдают на белый свет странного гиганта, с наглухо скрытым лицом под шлемом с широким забралом и крепким мускулистым телосложением под рыцарскими доспехами. Ростом не менее, чем в четыре фута.
Таких воинов письмоносцу ещё никогда не приходилось видеть.
Быстро крестясь и нашёптывая короткие фразы из спасительных молитв, Керлаг трясёт головой, хватается двумя руками за длинное копьё, наводит оружие наконечником на металлическую грудь противника. Кто бы он не был в эту минуту, но он может быть ему опасен.
Их разделяет расстояние не более десяти шагов.
Обнаруженный враг издаёт крик медведя и кидает квадратный щит с ярким ядовито-красным гербом в трясину, при этом извлекает одним махом смертоносное оружие. Обнажается широченный двуручный меч невероятных размеров.
Листья летят с вековых дубов на громовой крик исполина. Небо темнеет. Начинается бой.
Смелый Керлаг раскрывает рот, едва смочив губы прохладой ручья и с боевым кличем бросается на гиганта из последних сил. Главное, сделать умело первый удар и нанести этим ударом наибольший урон. Сомнений нет, великан хочет его убить. Он желает его смерти или плена.