Повезло, что в аптечке целый набор блокаторов ядов. Я не до конца уверен в выбранном сочетании, но времени вызванивать медиков не осталось: Кайл потерял сознание, место укуса почернело, и чернота стремительно распространяется по ноге.
Введя несколько ампул, принимаюсь откачивать яд ручной помпой до тех пор, пока вместо вязкой чёрной жидкости из раны не начинает идти чистая кровь. Решив, что опасность миновала, бегу в кабину.
Успеваю стартовать и отправить запрос на медпомощь, как из каюты слышится грохот.
Кайл свалился с койки.
От боли его словно выворачивает наизнанку: тело, выгибаясь, поднимается над полом дугой, руки и ноги сгибаются под немыслимыми углами. Спазмы не прекращаются ни на секунду.
Не зная, чем ещё могу помочь, придерживаю голову Кайла и мысленно перебираю оставшиеся в аптечке препараты, не находя приемлемых сочетаний: спазмолитики могут вступить в реакцию с уже введёнными блокаторами и просто убить его.
Меня охватывает паника, когда на связь наконец-то выходят медики: их прогнозы не внушают особых надежд. Яд ахтуанского скорпиона плохо изучен и совершенно непредсказуем, выживаемость пострадавшего зависит от сочетания множества факторов. Мне остаётся только ждать и пытаться облегчить симптомы интоксикации.
Судороги отступают через час. Кайл, обессилев, обмякает на полу, я перетаскиваю его на койку и быстро ставлю капельницу с физраствором. Флакон успевает лишь ополовиниться, как приходит новая волна.
Кайла трясёт в ознобе. Его губы стремительно синеют, а кожа приобретает голубоватый оттенок. Он сжимается в комок и трясётся, словно схватился за оголённый провод.
Одежду я с него давно срезал, чтобы убедиться в отсутствии других укусов, так что приходится обкладывать парня термопакетами и укрывать всем, что находится под рукой.
Помогает слабо – Кайл стонет от боли и смотреть на это невыносимо.
– Ты не умрёшь здесь… – повторяю, как мантру, стаскивая с себя униформу.
Раздевшись, ложусь рядом с Кайлом на узкую койку и крепко прижимаю его к себе. Он похож на глыбу льда: жёсткий и обжигающе холодный.
Я бездумно растираю его тело ладонями, не зная, что ещё можно сделать, но спустя какое-то время вдруг понимаю, что это помогает. Мертвенно-голубой оттенок кожи постепенно сменяется привычным оливковым. Дыхание становится ровным и более глубоким.
Продолжая растирать руки и плечи Кайла, смотрю в его лицо. Натыкаюсь взглядом на небольшой вертикальный шрам, разделяющий бровь надвое, и пытаюсь отогнать воспоминания, совершенно некстати лезущие в голову.
Мы на полу в раздевалке учебки. Кайл подо мной, в углу его рта ссадина, бровь рассечена, под глазом наливается синяк.
Я крепко держу его за запястья, прижимая его руки к полу, а он пытается освободиться.
Вокруг собрались парни из нашей группы, ещё немножко – и нас начнут растаскивать. Ловлю последние мгновения и сознательно ослабляю хватку, позволяя Кайлу оказаться сверху: он делает это одним рывком.
Припечатав меня к полу, Кайл тут же поднимается и молча уходит из раздевалки. Даже не ударив напоследок.
– Дилан, задолбал. Кайл нормальный парень, что ты привязался? – скучающим тоном говорит кто-то. Парни посмеиваются. Хлопают дверцы шкафчиков.
Я понимаю, что мои нападки на Кайла уже давно выглядят странно, но держать себя в руках получается всё хуже. Ненависть – единственное надёжное укрытие для моих чувств.
Хорошо помню, с чего всё началось. В начале курса я случайно надел лётный шлем Кайла вместо своего. От запаха его волос и кожи, впитавшегося в ткань, мозг закоротило. Тогда-то я и понял, что пропал.
Разжигая в себе ненависть к Кайлу, я всё равно не мог совладать с тем, как сильно меня тянуло к нему. К концу обучения я дошёл до крайней степени отчаяния, и когда на экзаменационный полёт нас поставили в пару, сознательно вошёл в штопор, намереваясь разбить корабль.
Каким же феерическим идиотом я был, страшно вспомнить…
Кайл вздрагивает, открывает глаза и пытается сфокусироваться на моём лице. Я понимаю, что наши тела уже одной, нормальной температуры, и его больше не трясёт.
– Слезь с меня, извращенец, – хрипит Кайл и тут же отключается – сил у него ещё катастрофически мало.
Прихожу в себя и с трудом вспоминаю, где я и что произошло. Голова раскалывается, тело ломит, к горлу подкатывает тошнота, но жуткой боли, выламывающей кости и пронизывающего насквозь холода больше не чувствую.
– Эй, – Дилан садится на корточки возле моей койки. – Ты проспал три дня. Пришлось поставить тебе катетер.