— Обелиск императорской власти — венец творения кнотов, при непосредственном моём участии. Он призван ставить контрольные закладки в души смертных, дабы они не смогли навредить империи сверх меры. И чем выше твоё положение, тем более жестокую клятву тебе придётся дать, иначе просто никак… Все вы дадите клятву на этом обелиске, — Азраил обернулся назад, оглядев молчаливые шеренги тяжёлым взглядом.
— Все, кто не согласен с такой постановкой вопроса, могут просто уйти. Уйти из политики, из правительства, уйти от управления страной. Я никого неволить не буду. Но и положение своё в обществе вы при этом потеряете, став обычными гражданами, как и все. Итак, кто первый рискнёт?
Молчание.
— Позвольте мне! — а спустя пару минут тишины раздался именно женский голос. И её можно было понять, ибо у Лейки не было ничего кроме империи. Детей на сознательно не заводила, выбрав службу до конца дней своих.
— Похвальная храбрость, Лейка. Я не удивлён.
— Мне всё одно жить не больше тридцати лет осталось. Да и потом, один раз умирать, — та лишь пожала плечами, подойдя ближе к императору. — Что мне нужно делать?
— Просто подойди к нему, встань на одно колено и прикоснись правой ладонью к поверхности. Слова и знание сами к тебе придут.
— Хорошо… Хмх! — явно нервничая, Лейка двинулась к обелиску. Как и сказал император, встала на одно колено рядом с ним, и положила руку. А как только коснулась тёплой поверхности, так сразу и замерла, словно провалившись в транс. Минута шла за минутой, и лишь на седьмую по счёту её губы раскрылись.
— Клянусь душой своей и телом, клянусь душами моих потомков до второго колена, что ни мои действия, ни бездействие, ни намерения, никак не станут вредить империи!
— Что есть империя? — задал вопрос Азраил.
— Империя — это её люди! Все люди.
— Что есть власть? — новый вопрос от императора.
— Власть лишь инструмент поддержания всеобщего порядка и процветания. Закон суров — но это закон!
— Что есть богатство империи?
— Уровень жизни и число жителей империи.
— Кто суть правители империи?
— Рабы её! — произнеся это, лейка отшатнулась от обелиска, словно её током шибануло, упав на пятую точку. Выглядело это забавно, но никто не смеялся. Отнюдь, им сейчас было не до смеха.
— Ты молодец. А твоя храбрость достойна награды! — достав один из добытых на дикой планете сгустков жизни (недавно за ними специально сходил), Азраил пролили на голову киборга голубой дождь из расплавленной субстанции. — Живи долго, Лейка. На славу нам, и нашему народу. Теперь у тебя впереди ещё целый век! А захочешь избавиться от железа, просто удали его — твоё тело само регенерирует.
Ну а после был долгий поток из следующих добровольцев. Клятву давали по-разному. Кто-то клялся душой и телом, в том числе родных, чиновники и офицеры пониже рангом только телом и здоровьем семьи, а те, кто стоял в самом низу сегодняшнего списка и вовсе клялись здоровьем рассудка и способностью иметь потомство. В общем, разнообразие было.
Но вот поток людей всё же иссяк, и все они стояли перед своим императором уже совсем другими людьми. Если кто и имел планы откусить кусок от империи раньше, пользуясь властью, то теперь и думать об этом боялся, став рьяно воспринимать заложенные принципы словно единственную истину. Азраил успел-таки заложить фундамент стабильности новой страны! Успел.
Но оставалось ещё последнее дело.
В атриум вошли двое. Джиян, в слегка потрёпанном костюме, и Назгир из рода Авиакари с оплывшим от побоев лицом, и вывихнутой рукой, кою баюкал другой, ещё здоровой.
— Никого не убил?
— Как ты и приказывал, мой император, — Джиян улыбнулся в ответ. Ему нравилось иметь привилегию говорить с Азраилом на «ты». Это делало его ближе к тому, кто имел высшую силу в галактике. И Джияну это было просто по-человечески приятно. Зато Назгир скривился словно кислый лимон съел.