К р и с т и н а. Вы меня воспитали, вы и выберите мне мужа подходящего; а и сама бы я тоже не прочь выбрать-то.
С о л д а т. Дитя, взгляни на меня, посмотри, как я изящен! Я солдат; думаю быть кастеляном; имею храброе сердце; я самый любезный человек в мире, и из каждой нитки этого худого колета ты можешь намотать целый клубок моего благородства.
С а к р и с т а н. Кристина, я музыкант, хотя и колокольный; украсить гробницу, убрать церковь к годовому празднику - в этом ни один сакристан не может превзойти меня; эти обязанности я могу исполнять и женатый и тем доставлять себе княжеское пропитание.
Х о з я и н. Ну, девушка, выбирай из двух любого; выберешь, так и я одобрю. Этим выбором ты помиришь двух храбрых соперников.
С о л д а т. Я подчиняюсь ей.
С а к р и с т а н. И я покоряюсь.
К р и с т и н а. Ну, так я выбираю пономаря.
Входят музыканты.
Х о з я и н. Позовите-ка этих молодцов моего соседа-цирюльника! Под звуки их гитар и песен мы пойдем праздновать помолвку, припевая и приплясывая. Сеньор солдат будет моим гостем.
С о л д а т. Принимаю.
Дали волю выбирать,
Что ж о праве толковать.
М у з ы к а н т. Мы пришли как раз вовремя, и эти ваши стихи будут припевом к нашей песне.
М у з ы к а н т ы
(поют, обратясь к сакристану)
Норов женский одинаков:
Им всегда милей, что хуже.
Вкус у них на это странный,
Им заслуги нипочем.
Храбрость в малом уваженьи,
В уваженьи только деньги;
Пономарь для них находка,
И не по сердцу солдат.
Что дивиться, что на церковь
Выбор женский упадет?
И преступники ведь тоже
Там убежище находят.
Дали волю выбирать,
Что ж о праве толковать?
(Обращаясь к солдату.)
Как и следует солдату,
Одинокому и в летах,
Без копейки за душою,
Отставному инвалиду,
Он задумал, будто может,
Точно древние герои,
Силой взять, что я любовью
И смиреньем заслужил.
Брань твоя не оскорбляет;
Ты в игре остался с носом,
Ты обижен; так ругайся,
Позволяю, не сержусь.
Дали волю выбирать,
Что ж о праве толковать?
Уходят все с пением и пляской.
Вдовый мошенник, именуемый Трампагос
Лица:
Мошенники: Т р а м п a г о с, Ч и к и з н a к е, Х у а н К л a р о с.
В а д е м e к у м, слуга Трампагоса.
Женщины легкого поведения: Р е п у л и д а, П и с п и т а, М о с т р е н к а.
Э с к а р р а м а н, пленник.
Два м у з ы к а н т а.
М о ш е н н и к.
Комната.
Входят Трампагос в траурной мантии, Вадемекум, его слуга, с двумя рапирами.
Т р а м п а г о с.
Вадемекум!
В а д е м е к у м.
Сеньор.
Т р а м п а г о с.
Принес рапиры?
В а д е м е к у м
Принес.
Т р а м п а г о с.
Ну, ладно. Дай, а сам поди
И принеси с высокой спинкой кресла
И мебели другой домашней, стульев...
В а д е м е к у м
Каких же стульев? Разве есть они?
Т р а м п а г о с
Ну, ступку принеси большую, щит,
Скамью из-под постели.
В а д е м е к у м
Невозможно:
Она без ножки.
Т р а м п а г о с
Но порок ли это?
В а д е м е к у м
Не малый.
(Уходит.)
Т р а м п а г о с
Перикона, Перикона!
Моя и всей компаньи! Наконец,
Не наша ты. Остался я, а ты исчезла.
И вот что худо: я не знаю, где ты!
Соображая жизнь твою, конечно,
Поверить можно, что себе и там ты
Найдешь местечко; но нельзя наверно
Определить твой стул в загробной жизни!
Но без тебя мне жизнь и здесь мертва.
Зачем я не был у твоей подушки,
Когда твой дух из тела отлетал,
Чтобы принять его [любви] устами
И заключить его в своем желудке!
Изменчиво, непрочно наше счастье;
Сегодня - Перикона, завтра - прах,
Как говорил один поэт славнейший!
Входит Чикизнаке.
Ч и к и з н а к е
Сеньор Трампагос, да возможно ль это?
Возможно ль быть таким врагом себе:
Зарыться заживо, похорониться
И скрыть под этой мрачной байкой солнце
Мошенников? Сеньор Трампагос, баста,
Довольно стонов, воздыханий! Слезы
Бегущие обеднями смените
И подаяньем. Теплые молитвы
Великой Периконе там, на небе,
Нужнее ваших стонов и рыданий.
Т р а м п а г о с
Толкуете вы, точно богослов,
Мой сеньор Чикизнаке; я иначе
Смотрю на дело, вы поймите это...
[Попробуем...] Поговорим о новом
Приеме фехтованья.
Ч и к и з н а к е
Со Трампагос,
До фехтованья ли теперь? Нахлынет
Сегодня с выраженьем сожаленья
Народу всякого. Так где уж фехтованье?
Входят Вадемекум со старым, негодным креслом.
В а д е м е к у м
Вот это хорошо! Да, без рапиры
Мой сеньор жить не может: отнимите
Так он умрет, ему и жизнь не в жизнь!
Т р а м п а г о с
Поди сходи за ступкой и скамейкой,
Да не забудь про щит-то, Вадемекум!
В а д е м е к у м
Уж кстати вертел, сковроды и блюда.
(Уходит.)
Т р а м п а г о с
Попробуем мы после тот прием
Единственный, как думаю, и новый.
Теперь печаль об ангеле моем
Меня лишает рук и даже смысла.
Ч и к и з н а к е
А скольких лет несчастная скончалась?
Т р а м п а г о с
Между соседок и знакомых тридцать
Два года ей.
Ч и к и з н а к е
Цветущий самый возраст.
Т р а м п а г о с
По правде-то пошел ей пятьдесят
Седьмой годок; но как она умела
Скрывать года, так это удивленье!
Какой румянец свежий! Что за кудри
Под золото подделанных волос
Серебряных! В том месяце шестого
Числа исполнится пятнадцать лет
Совместной жизни нашей, и ни разу
Ни в ссору не ввела меня, ни в дело,
Которое ведет под [плети] плечи.
Пятнадцать постов, коль не ошибаюсь,
Прошло с [тех] пор, как милая моя
Моею стала нежною подругой.
И в посты, без сомнения, звучало
В ее ушах немало наставлений,
Но она всегда из любви ко мне оставалась тверда, как против волн подвижного моря неподвижная скала.
И сколько раз, бедняжка, выходя
Из страшной пытки покаянной брани,
Молитв и слез, потея, говорила:
"Трампагос мой, дай бог, чтоб в искупленье
Грехов моих пошло, что за тебя я
Переношу теперь, мое блаженство".
Ч и к и з н а к е
Несокрушимой твердости пример!
Ей там воздается.