— Этот тайник с секретом. Если комод сдвинуть, половицы не откроются, там вся хитрость в том, что комод четырьмя ножками давит в определенные места. И только пока он давит, изнутри комода можно открыть легко пол. Но, конечно, если паркет выворачивали во всей комнате ломом, то искать нечего.
— Ну что, подружка, я пошла? — Ева посмотрела долго и внимательно в светло-коричневые глаза. — Сиди тихо, запри здесь все. Ничего не бойся — стекла пуленепробиваемые.
— Ладно, ты меня уже напугала, счастливо тебе, подружка.
И Ева вышла в дождь.
Отстрельщик хлопнул дверцей своей машины одновременно с ней. Он пробежал, согнувшись, к кустам вдоль подъезда к вилле и разглядел черный тонкий силуэт. Ева сначала тоже пробегала от куста к кусту согнувшись. Потом выпрямилась и пошла легко, почти пританцовывая. Охранник крался сзади. Он увидел освещенную двумя фонарями площадку перед входом на виллу.
— Хелло! — крикнула Ева и помахала рукой, подняв ее вверх.
И отстрельщик тут же заметил два силуэта, они вышли в дождь из-под козырька.
— Мальчики! — Ева была уже совсем рядом с полицейскими. — Не подскажете, как пройти в библиотеку? — весело спросила она.
Полицейские что-то радостно загалдели, приглашая ее под козырек. Ева подошла к ним, проводя рукой по лбу, словно сгоняла капли дождя. Ее спокойное плавное движение вдруг превратилось в сильный мгновенный бросок рукой с выставленными вперед напряженными пальцами. Она попала одному из полицейских точно в горло, он всхлипнул, выставил руки вперед и упал. Она стала падать назад вместе с ним, уперлась руками сзади себя в плитку пола и захватила двумя ногами ноги второго, дергающего нервно кобуру. Чтобы его повалить, Еве пришлось сильно напрячься, с выкриком, похожим на жалобу чайки, она перекрестила ноги и повалила полицейского, уже почти вытащившего оружие. Он стал падать, а Ева, оттолкнувшись руками, навалилась на него. Охранник видел четко, только как Ева, заведя одной рукой руку полицейского назад, другой сильно приложила его лбом об пол. Она встала, тяжело дыша. Охранник присел. Ева потрогала шею у первого, потом оттащила одного за другим мужчин к кустам. Она положила их рядом, достала оружие и забросила, не глядя, в кусты. Отстрельщик сидел на расстоянии вытянутой руки от неподвижных полицейских. Он почувствовал, что они живы, по его подсчетам, ей потребовалось на все около трех минут. Если бы у него была шляпа, он бы снял ее перед Евой. Ему все это так понравилось, что он совсем забыл, что идет за ней только для того, чтобы убить.
Ева открыла дверь и вошла внутрь огромного темного особняка. Охранник подбежал, потрогал захлопнувшуюся дверь. Надел перчатки и пошел вдоль здания, ощупывая окна.
Ева оказалась в кромешной темноте. Вдали светилось слабым светом окно. Она отдышалась настолько, чтобы суметь задержать дыхание и прислушаться. И сразу услышала слабое царапанье в дверь. Ева помедлила несколько секунд, раздумывая, отошла в сторону, приготовилась к броску и открыла бесшумно замок.
— Слава Богу, ты не ушла далеко! — Леша была мокрая и дрожала от страха. Она переступала длинными ступнями в колготках. — Здесь кто-то третий, он сразу пошел за тобой, как только ты вышла из машины! Он здесь! Он сидел в кустах и смотрел, как ты уложила полицейских, наверное, это еще один полицейский, а может, их здесь вообще целый взвод?!
— Успокойся. — Ева говорила шепотом, притянув голову Леши к себе и прижавшись губами к маленькому ледяному уху. — Этого не может быть. Полицейский, он бы не прятался, успокойся и расскажи все подробно.
Леша сняла в машине свое шуршащее пальто и стояла в обтягивающем костюме. Фосфорически светились в темноте желтые полосы. Она сдернула с головы шапочку, нервно закрутила длинные волосы в маленький пучок и тщательно натянула шапочку на голову, закрывая лоб.
— Что тут рассказывать! — шипела она возмущенно. — Кто-то шел за тобой, я увидела его сразу, вылезла из машины и кралась за ним. Он потрогал дверь и пошел направо вдоль дома! Я не останусь одна, мне страшно, я пойду с тобой!
— Подожди. — Ева отдирала от себя дрожащие цепкие руки. — Лучше всего выяснить, кто это. Я тихонько выйду на улицу, ты закроешь дверь и подождешь меня здесь. Можешь спрятаться. Я обойду дом и все выясню.
— Я не останусь одна! — Леша топнула босой ногой.
— Здесь есть черный ход?
— Здесь три парадных входа! Сорок окон только на первом этаже!
— Что толку стоять здесь и трястись? — Ева старалась говорить как можно тише. — И вдвоем нам делать нечего. Раз уж ты пришла сюда, иди в эту гостиную и возьми тетрадь. А я выйду на улицу, обойду дом, уж с одним-то мужиком как-нибудь справлюсь. Подожду тебя у двери с той стороны. Не выходи на улицу, сначала постучи, я отвечу. Три раза. Стукну сильно. Ну, не трусь!
— Я… Это… Что-то хотела сказать… А! Только в этой гостиной есть окно эркером. Выступающий эркер в три окна. Ты подойди к нему, чтобы я тебя увидела, мазни рукой по стеклу, я буду знать, что все в порядке.
Делай все очень тихо, возьми ключи, — прошептала Ева напоследок в холодное ухо.
Отстрельщик прошел вдоль здания, осматривая окна. Внизу за холмами тихо шумело море, ему вторил надоедливый дождь. Четвертое окно с решеткой. Пятое. Он сцепил зубы и уговаривал себя не нервничать. Главное, успеть к ее выходу из дома, если в окно не влезть, надо успеть подойти к двери. Он сразу же обнаружил еще одну дверь. Потом еще одну. Не может быть такого сплошного невезения! Она может выйти в любую дверь! Еще одно окно с решеткой. Наконец, почти отчаявшись, он увидел дверь и небольшое квадратное окно без решетки рядом с ней, вероятно, это была кухня или кладовая, в окно подавали коробки.
Отстрельщик прижал поплотней ладонь к стеклу в самом углу, а локтем этой же руки сделал резкое движение, ударив в другой угол окна. Стекло разбилось почти без звона. Отстрельщик спеша вытаскивал осколки. Он пролез с огромным трудом, в какой-то момент ему показалось, что он застрял. Упав руками на пол, извивался и кряхтел, подтягивая ноги.
Он увидел, что в доме очень темно. Сначала это показалось странным, потом отстрельщик понял, что это от уединенности особняка: не было рядом огней других домов или рекламы, окна смотрели на пустые холмы, только вдали мерцал у моря разноцветными декоративными огоньками причал.
— Черт! — выругался он, ему в голову не пришло захватить с собой фонарь.
Он сделал шаг и выругался еще раз: оглушительно, как ему показалось в пустом доме, лопнули под ногами упавшие стекла.
Пришлось идти, вытянув руки. Через минуту некоторые предметы стали слабо угадываться. Охранник обнаружил, что страшно таращит и напрягает глаза. Через три двери он попал в длинный коридор, занервничал, потеряв ориентацию, уговорил себя затихнуть и умереть на несколько секунд. Остановив дыхание и закрыв глаза, услышал слабое движение где-то вдали и пошел на него.
Он вошел в открытую дверь гостиной и сразу почувствовал возню где-то впереди. Женщина тяжело дышала, вытаскивая ящик из комода. Она стояла на коленях. Отстрельщик шел медленно, переступая плавно с пятки на носок, сдерживая дыхание. Опустил руку и вытащил из длинного кармана на джинсах сбоку у коленки тяжелый нож с чуть загнутым лезвием. Ему показалось, что женщина услышала это движение, она замерла. Отстрельщик почти прыгнул к ней, на ощупь захватил рот левой рукой, запрокинул голову и мгновенно перерезал горло.
Он почувствовал ее смерть слабым подергиванием тела, вцепившиеся ему в руку пальцы ослабли, и вдруг ощутил радость и удовлетворение, Когда она несколько секунд назад замерла и перестала возиться, он уже подумал, что без борьбы не обойтись. Отстрельщик ощупал тело. Проводя пальцами сзади по шее и надавливая, нащупал промежуток между позвонками, провел по нему лезвием с силой, потом еще раз по разрезу изнутри. Голова была отрезана. Он встал на колени, держа руки с ножом перед собой. Ладони были в теплой крови. Отстрельщик думал, удастся ли ему без света отсоединить ножом руки и ноги, перерезая суставные сухожилия, как вдруг услышал шаги где-то в коридоре. Все, что он мог предположить, — это еще один полицейский в доме. Не опасаясь шуметь, отстрельщик снял с себя огромную сумку, которая была надета на спину на манер рюкзака, и стал укладывать тело. Ноги пришлось согнуть, отчего сумка не закрывалась. Отстрельщик обнаружил, что женщина была без туфель, но удивляться было некогда. Отрезанную голову он положил на живот, на голову — руки. Сумка оказалась очень тяжелой.