Говорили, что Александр Витальевич обо всем знал – и о "карцере", находящемся в подвале детского дома, и о незаконном помещении воспитанников в психиатрические больницы… До детей дошли слухи, что у некоторых работников детдома, в том числе и у самой Замогильной, имелись фальшивые свидетельства о регистрации в Самаре, что на самом деле Зоя Сергеевна и её "подельники", живут в квартирах, закрепленных за воспитанниками. Оставалось только догадываться, почему же Александр Витальевич подчинялся Замогильной? Почему молчал, покрывал?..
После Макдоналдса захотелось спать. Дети немного погуляли по улицам и сели на заснеженную лавку в парке. На улице всё было украшено к празднику. Стояли зеленые елочки с яркими шарами, висели разноцветные гирлянды и флажки. Всё это было так знакомо, и напоминало о счастливой жизни с родителями.
– Не хочу в интер, – заныла Марина, – может не пойдём туда, может где-нибудь на хате переночуем?
– У тебя хата есть? – спросил Антон.
– Люди! – закричала Таня. – Я знаю где дом есть заброшенный!
– Поехали, чо делать-то, – сказал Антон. – Это точно заброшка?
– Точно! – сказала Таня. – Мы там прошлой осенью сидели.
В детский дом они вернулись утром – осторожно открыли дверь и тихонько вошли в здание. Наказание пришло немедленно – их ждали. Зоя Сергеевна, жестко отчитав детей, отправила их в "карцер" до ужина.
Это была маленькая комната в подвальном помещении детского дома. Дети придумали её так называть – "карцер". Там закрывали провинившихся, в том числе и нарушающих дисциплину – и за побег вполне можно было схлопотать пару часиков заключения. Зимой в этом подвале был жуткий холод, а летом, наоборот, страшная жара. Иногда сюда закрывали очень много детей, было душно, и дети устраивали бойни, после которых иногда приходилось вызывать скорую. На стенах они писали всё, что чувствовали: "Ненавижу жизнь!", "Чтоб вы все сдохли", "Убью всех! " По этим надписям вполне можно понять, какие чувства испытывали "заключённые".
Зоя Сергеевна с помощью старших ребят втолкнула Антона, Таню и Марину в комнату и закрыла дверь на замок. Всё, что не успела разъяснить Зоя Сергеевна, старшие доходчиво добавили, пока вели их в "карцер", а точнее волокли по ступенькам, гнали пинками…
Когда голоса стихли, дети немного успокоились, расслабились… Марина и Таня были здесь впервые, а Антон уже не раз проводил здесь "часы досуга".
В комнате было одно окно с решёткой и раскладушка посередине – чем не настоящая камера?
– Это и есть "карцер"? – спросила Марина, озираясь.
– Ну да, – ответил Антон, садясь на раскладушку.
– А спать-то где? – спросила Таня.
– Где, где – на полу!
Ближе к двенадцати ночи воспитатели собрались к накрытому столу в зале. Александр Витальевич поздравил всех с наступающим, сказал тост – и приступили к угощению. А за дверью в это время шептались дети, подглядывая в замочную скважину.
– Ни фига себе стол у них!..
– Да, шампусик…
– Смотри – ананасы!..
– Где?
– Да вон! Я их пробовал! Смотри, Могила колбасу ест!
– Водочка…
– Зоя Сергеевна, дайте колбаски! – крикнул Женя в скважину.
– Марш отсюда! – рявкнула Зоя. – Идите спать! Саша, надо скважину замочную чем-нибудь заткнуть, что ли…
Этот Новый год запомнился всем надолго. Все двери были закрыты, и дети чуть не разнесли здание. Двадцать человек вылезли в окно – вернулись все пьяными. Один из них ударил по лицу дежурного воспитателя… Мальчишки из младшей группы достали ацетон и надышались им так, что троих пришлось увезти на скорой. Про Антона, Марину и Таню вообще забыли, и они сидели в "карцере" до утра. Утром пьяный сторож открыл дверь и выпустил голодных, замерзших и злых "заключённых"…
– С Новым годом, с новым счастьем! – сказал он, улыбаясь.
– Дедуль, те чо, вмазать? – злобно спросил Антон.
Глава 5
ССОРЫ И ПРИМИРЕНИЯ
Зима в тот год выдалась тёплая – то ли снег, то ли дождь… Антон сидел на подоконнике и размышлял, сильно ли он промокнет, если добежит до магазина.
– Что ты меня звал? – спросила, подойдя к нему, Таня Баранова.