– Барбос, Барбосик!
Пёс без возражений принял новую кличку и отзывался потом на неё, как будто другой никогда и не было.
Помня об обещании их новой «мамки» дать им денег на кино, Илюха с Колюхой скоренько разыскали по расспросам у прохожих клуб «Юлдуз», что в переводе с узбекского, как им объяснили, означает «Звезда». Через час начинался двухсерийный фильм «Три мушкетёра», а значит, на билеты понадобится уже не двадцать, а вдвое больше – целых сорок копеек на двоих. Домой шли, затаив дыхание: дадут – не дадут? Обошлось… Она молча выдала мальчишкам требуемую сумму, с силой захлопнула за ними дверь и заперла её изнутри на крючок.
– Устала, спать хочет, всю ночь, ить, мантулила на работе, – пытались обмануть сами себя Илюха с Колюхой, – давай-ка, дадим ей отдохнуть, пошляемся после кина где-нибудь. Мож, с пацанами какими зазнакомимся, ежли морду, конечно, не набьют как новичкам. И батя как раз к ужину проспится. А коль влетит нам за не приход на обед, ну и пусть!
На том и порешили. Следующие несколько часов они были счастливы, насколько может позволить человеку быть счастливым полупустой желудок. Сначала в восторге от весёлых и опасных приключений непобедимого Д`Артаньяна и благородных его друзей мушкетёров, затем – от полной, никем не контролируемой свободы гулять одним в незнакомой местности. Изучив по окончании фильма немногочисленные центральные улицы и кварталы городка, в котором им теперь предстояло жить, братья принялись за окраины и окрестности, где успели вволю накупаться в оросительном канале, именуемом здесь «Большим Арыком». Правда, других купающихся не было ни души, видимо потому, что по местным понятиям на дворе стояла уже глубокая осень, почти зима. Но для северян Сухоруковых погода была расчудесной, а такой тёплой, как сейчас в Большом Арыке, вода в их родном Енисее не бывала никогда, даже в самой середине лета – в июле. На всё более настойчивые призывы желудка ублажить его чем-нибудь съестным, старались не обращать внимания. Ведь праздничный ужин, как было объявлено, всё равно никуда не денется, а что значит лёгкий временный голод по сравнению с прелестью познания окружающего мира? И они познавали этот мир как могли.
Тем временем дома происходило следующее.
– Долго ж, однако, ехал к своей невестушке, новобрачник херов, – обиженным тоном выговаривала Она Николаю, раздеваясь на его глазах смущённо, как действительно целомудренная невеста в первую свою супружескую ночь, – надо ж, целых полгода! Ох, жизни, жизни-и…
– К-какие полгода? Побойся Бога! Всего-то четыре месяца, бляха-муха.
– Всего-о? Да любая, даже самая честная, на моём месте давно б уже нашла себе другого. И куда бы ты девался тогда с пацанами?
– Н-ну и н-нашла бы, н-ну и ссучилась бы, а мы б не пропали, – сиплым от нарастающего с каждым мгновением интимного возбуждения голосом, уже мало понимая, что говорит, рассеянно ответствовал Николай Захарович, всё менее и менее владеющий собой при виде её постепенно обнажающегося красивого тела. Когда же одна за другой, робко и оттого ещё более дразнительно оголились белые налитые груди с торчащими как у юной девицы сосками и чётко очерченными шоколадно-коричневыми
вокругсосковыми кружками, плоть его совсем уж напряжённо застонала изнутри, и он больше не мог, да и не хотел сдерживаться.
Она же, поначалу настроившись, было, на пассивный, со своей стороны лад в близости с невзрачным женишком, намереваясь по возможности отстранённо позволить ему быстро-быстро утолить его пыл измученного долгим воздержанием здорового мужика, дорвавшегося, наконец, до вожделенного и не запретного с этого момента женского тела, почти моментально, однако, поняла, что бегом да отстранённо не получится – недооценила она «молодого новобрачника». Тот оказался достойным партнёром – крепким, выносливым и опытным настолько, что незаметно для самой себя разохотившись и раскрепостившись, Она лихо скользнула от холодноватой скованности к давно не испытываемому ею безоглядному экстазу. Все её мысли куда-то совсем потерялись, а из чувств оставалось и работало сейчас лишь главное – женское чисто инстинктивное начало…
После одновременного у обоих бурного продолжительного оргазма они, потные, чуть отодвинувшись друг от друга и свободно распластавшись, уже как полноценные муж и жена законно не стесняясь друг перед другом своей наготы, тяжело дыша, медленно, не спеша приходили в себя.
– Н-ну ты, бляха-муха, и даёшь! Наперёд, в другие-то разы хоть кричи потише, а то соседи со всей округи сбегутся, подумают – режут кого, – восхищённо произнёс, наконец, он.