Как мы работали: методы, теоретические подходы, гипотезы
Основополагающими методологическими принципами для нас были многомерность и комплексность — сочетание качественного и количественного контент- и дискурсивного анализа, политологических и этнографических методов соцопросов и включенного наблюдения8.
Сочетая «микроскопы» из разных научных лабораторий, мы последовательно меняем их фокус: от микроуровневых исследований интернет-коммуникации одного идеологического сообщества движемся к рассматриванию «коллективного пользователя сетей» и идеологических различий в широком историко-политическом контексте. Именно такой инструментарий, на наш взгляд, является наиболее точным для препарирования сложной массы сетевой коммуникации. Желая охватить разнообразие и многофункциональность этой массы, мы исследуем сразу несколько интернет-жанров — от форумов и блогов Живого Журнала (ЖЖ) до «ВКонтакте» (ВК) и Твиттера.
Три года работы в соответствии с описанной методикой позволили создать не статический, но динамический «портрет» современного российского общества, отслеживать не сиюминутные оценки и настроения респондентов (в чем состоит задача опросов), но устойчивые идеологические взгляды в их развитии, которые помогли выявить значительные изменения в идейно-политических движениях современной России. В этом тоже заключается новизна предпринятого нами исследования. Более того, анализируя изменение дискурсов идеологических интернет-сообществ в период между «Русской зимой» и «Русской весной», мы обращаемся не только к происхождению современного политического режима и его общественной поддержки, но и к вопросу о роли более глубинных, социетальных трансформаций постсоветского периода развития.
Наблюдение за изменением дискурсов идеологических сообществ позволяет нам работать сразу по двум исследовательским траекториям в соответствии с «двуглавым» характером предмета нашего исследования и различием научных интересов членов нашего коллектива.
«Политологическая подгруппа» использует изучение дискурсов для выявления значимых перемен в современном политическом режиме, обращая особое внимание на независимые от воли людей инварианты социально-политического развития российского общества: циклический характер политической модернизации (волны модернизации и ретрадиционализации); порождаемое нынешней, очередной, волной стагнации ощущение «безвременья» и его прорыв; воспроизводство имперского наследия в мышлении и политике.
В ходе работы мы проверяем ряд гипотез о неустойчивом характере нынешней идейно-политической структуры российского общества. Мы полагаем, что идеологические расколы и союзы в современной России являются еще «сырыми», а формирование концептуальных ядер идеологий находится только в начальной фазе. Из этого вытекает наше предположение о том, что нынешняя композиция взаимоотношений между течениями (союз националистов и «державников», усилившаяся маргинализация либералов, резкое сжатие демократических движений в левом и националистическом сообществах и др.) столь же неустойчива, как и предшествующие балансы политических сил — в 1990-е и 2000-е гг.
В сравнительно скором времени нас ожидают дальнейшие трансформации идейно-политических движений, и прогнозирование таких перемен, вернее, выработка концептуальной рамки для понимания этой трансформации, позволяющей делать прогнозы на будущее, — одна из задач данной книги. Для ее достижения мы предлагаем свою концепцию постимперского состояния российского общества. Мы попытаемся выявить истоки и механизмы политической инерции и того влияния, которое она оказывает на идеологическое разнообразие, создание политических идеалов, циркулирование ксенофобии в массовом сознании и формирование националистических проектов в современной России.
Одновременно с этим мы полагаем, что российское общество окончательно вышло из состояния полной деидеологизации. Иными словами, советское наследие тотального сплочения масс и идейного монизма преодолено. В процесс идеологического строительства включились самые разные общественные силы, при этом уровень реального, а не «запрограммированного» властями активизма чрезвычайно вырос по сравнению с советской эпохой. Искоренить существующие различия и расколы, даже в условиях весьма жесткого авторитарного режима, больше невозможно, однако ввиду существенных ограничений на публичное выражение идеологического разнообразия и в результате использования властями технологий мобилизации широких масс населения возможны весьма серьезные манипуляции массовым сознанием, что и продемонстрировала «Крымская кампания» 2014. Тем не менее манипуляторные возможности власти не безграничны, а уж осуществление имперского господства требует и вовсе огромных ресурсов на подавление оппозиции, сохранение существующего политического порядка и мифологизацию общественного сознания. У России после краха СССР этих ресурсов в достаточном объеме просто нет, империя больше не существует, возможна лишь ее имитация.