И он проснулся в мягко-илистой колыбели среди ракушек и рыб, открыл глаза предрассветному солнцу, бьющемуся сквозь толщу воды… тысячу тысяч рассветов назад, оранжево-рыжих рассветов над вечным Оканаганом, прекрасным и проклятым Оканаганом, прячущем на дне своем тысячи тайн…
«Я устал служить ему, брат. Теперь твоя очередь… Посмотри на меня!»
И Нед смотрел, как он выходит на берег, скрыв собою рассветное солнце, громадный, точно живая скала; как покачнувшись ложится на камни, и воздух клубится из-под ноздрей его сизыми облачками пара. Как плавленое солнцем тело его необратимо меняется, тает, теряет свои очертания, коричнево-золотистою лужей впитывается в озерный песок… Солнце плеснуло под веки острыми обжигающе-золотыми брызгами, и Нед прищурился, а когда вновь открыл глаза – на берегу лежал труп индейца, древесно-засохшая мумия в высоком уборе из перьев, белом, как пена на оканаганских волнах… тысячу тысяч волн, кругами по озерной воде…
Время – волны Оканагана, выгрызающие песчинки из берегов. Он терпелив, он бесконечно ждет, вглядываясь в берег, и тысячу тысяч ударов волн спустя – его терпение вознаграждено.
…Они выходят из леса один за другим, и холодной душащей ненавистью полнится сердце первого, и овечьим страхом – сердце второго. Они стоят у Оканагана, пеною бьющего под ноги им, настороженно затаившегося Оканагана, и голоса их, еле слышные поначалу, перерастают в отчаянный крик, заглушая оканаганские волны. Потом один из них выхватывает из-за пазухи пистолет, и черный, тьмою пропитанный ствол его смотрит в грудь второго. А потом он спускает курок с коротким сухим щелчком… точно старое, искореженное временем дерево ломается надвое под порывами ветра, с хрустом падает наземь, желто-красными брызгами листьев усеивая прибрежный песок.
Тысячу тысяч листьев – кругами по воде, бесконечно долгими кругами. Он больше не в силах вести им счет.
«Я устал служить ему, брат. Теперь твоя очередь… Посмотри на меня!»
Он поднимается из воды во весь рост – черный, невообразимо огромный столб над бушующим Оканаганом, лошадиноголовое чудище со щетинистой гривой, грозной пастью своей нависающее над помертвевшей от страха крошечной человеческой фигуркой на берегу.
И время откатывается назад – волной, налетевшей с разбега на прибрежные скалы, и замирают круги по воде.
_____________________________________________________________* Нха-а-тик, Найтака ("озёрный демон" в переводе с индейского) или Огопого – чудовище, обитающее в канадском озере Оканаган. Согласно индейской легенде, в него был обращен некий бродяга, убивший на берегу озера почтенного старца. Чтобы задобрить чудовище, индейцы приносят ему жертвы, бросая в воду какое-нибудь животное. По описаниям очевидцев, Огопого – это гигантский змей длиной около девяти метров, с четырьмя плавниками и головой, напоминающей лошадиную.
Вера Стах
Кресло смерти
За основу взяты реальные события. Все персонажи вымышлены.
Молодая официантка поставила заказ на круглый пластмассовый поднос и, кивнув бармену, прошла вглубь помещения. Пара любопытствующих посетителей тотчас последовала за ней, словно утята за мамой-уткой. Устроившись за столиком прямо напротив дверей, что вели в каминный зал, они, молча потягивая пенистый стаут, то и дело поглядывали на Виктора Грэя и Роберта Макдауэла, восседавших у камина на старых креслах в типичном английском стиле, и прислушивались к их разговору. Но из-за живой музыки, доносившейся из главного зала, они не могли расслышать и слова. А через минуту из помещения вышла та же официантка с пустым подносом и предусмотрительно закрыла за собой дверь, чтобы мужчин никто не беспокоил. Разочарованно вздохнув, слегка подвыпившие ребята принялись возбужденно обсуждать излюбленную тему.
В начале недели владелец паба «Проклятье Брауна» сообщил прессе о принятом решении – продать печально знаменитое «Кресло Смерти» лондонскому музею. Это заявление стало новостью года, и журналисты начали наперебой просить мистера Грэя дать им эксклюзивное интервью. Чести этой удостоился не кто иной, как моложавый, энергичный и подтянутый Роберт Макдауэл – журналист одной известной газеты. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы предсказать, что завтрашний выпуск разберут как горячие пирожки.
– Вы не против? – спросил мистер Макдауэл, показывая на диктофон.
– Что вы, конечно, нет, – добродушно улыбнулся Виктор и пригубил бокал с тыквенным элем.
А журналист тем временем поставил диктофон на стол и нажал кнопку «play».
– Мистер Грэй, не могли бы вы для начала рассказать читателям об истории кресла?
– Думаю, многие слышали об этой легенде и не раз, поэтому буду краток. История кресла началась приблизительно два века назад, когда Эндрю Брауну, приговоренному к смертной казни, позволили насладиться, так сказать, последней трапезой в местной таверне «Две королевы». Удрученный своей участью, он, допивая последний глоток эля, громогласно заявил на весь зал: «Всех, кто отважится сесть в мое кресло, постигнет неминуемая смерть!». Никто из очевидцев не придал его словам особого значения. Правда, смельчаков, готовых опровергнуть слова висельника, не нашлось, и кресло Брауна пустовало почти сто лет. – Виктор замолчал на минуту, сделал небольшой глоток ободряющего напитка и, переведя взгляд на камин, в котором весело потрескивал огонь, добавил задумчиво: – К слову сказать, ужинал Эндрю на том же самом месте, где сейчас сидите вы.
Журналист, пригубивший бокал, тут же поперхнулся портером и, будучи человеком суеверным, дикими глазами уставился на свое кресло.
– О, не беспокойтесь, это самое обычное кресло, – успокоил его мистер Грэй, – ему не больше пятидесяти лет, считайте мой ровесник. Досталось мне от покойной тетки. А Кресло Смерти я убрал сразу после того, как сообщил о его продаже и закрыл доступ в каминный зал, от греха подальше. Оно стоит в углу, позади вас.
Роберт Макдауэл настороженно обернулся и несколько секунд взирал на зловещее кресло, убившее не один десяток ни в чем неповинных людей. Сглотнув подступивший к горлу ком, он отвернулся и, стараясь не показывать своего волнения, сказал:
– Если память мне не изменяет, вы приобрели этот паб двадцать лет назад.
– Двадцать два года назад, если быть точным, – поправил его Виктор. – В то время я – молодой и наивный – мечтал о том, чтобы открыть свою таверну. И к своему счастью… хотя скорее – несчастью, наткнулся на объявление о продаже «Двух королев». Я долго не мог нарадоваться выгодному приобретению. Оно и понятно, паб обошелся мне в сущие копейки.
– И причина столь низкой стоимости вас не смущала? – густые темные брови журналиста удивленно взмыли вверх.
– К сожалению, нет, поскольку на тот момент я считал это лишь глупыми суевериями. Более того – забавы ради переименовал заведение в «Проклятье Брауна». Тогда мне казалось это отличным PR-ходом. Громкое название привлекло большое количество посетителей… Но помимо любителей эля и простых любопытствующих, желающих взглянуть на смертоносную реликвию, сюда также наведывались сорвиголовы, готовые поиграть в прятки со смертью.
– Полагаю, что за прошедшие годы ваше мнение изменилось, и вы больше не считаете проклятье глупым суеверием?
– В общем, да, – застенчиво согласился он. – И, несмотря на то, что я не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что именно убило всех этих людей – кресло, дух Эндрю Брауна или же какое-то чересчур странное стечение обстоятельств, сомневаться в том, что проклятье кресла реально не приходится, поскольку все, кто в нем сидел, в итоге были мертвы. Одну или две смерти еще можно как-то объяснить и списать на обычные совпадения… но когда люди гибнут словно мухи один за другим… Невольно начинаешь верить в мистику.