Миша-шалунишка
Мишка – мальчик-шалунишка:
То порвёт свои штанишки,
То залезет на забор,
То уйдёт в дремучий бор…
У мальчишки всё неверно:
Что ни сделает – то скверно,
Всё всегда совсем не так…
Вещи он ломать мастак!
Вот такой он, этот Мишка:
Разобрал на части мышку
И пружинку потерял –
Мышка смерть нашла зазря…
А вчера он вдруг споткнулся –
На дороге растянулся:
Поглядите, шишка – во!
Нет такой ни у кого!!!
А для папы и для мамы
Он – любимый самый-самый…
Дед не чает в нём души –
Хороши вы, малыши!!!
Юрий Шелков
На свиданье с «Сапсаном»
Я частенько сюда прихожу любоваться «Сапсаном».
С тихой завистью вижу стремительной жизни полёт.
От полёта вдохну полной грудью былого дурмана,
Что с годами себя позабыть не даёт.
Я сюда прихожу, чтобы в памяти встретиться с прошлым.
Будоражат её вдаль влекущие стуки колёс.
Только путами лет, словно мерин дремучий стреножен,
Будто в этот июль я корнями пророс.
Провожает «Сапсан» чуть заметными взмахами веток
Мой наперсник – столетний, с откосом сцепившийся клён.
Не в пример старикам он могуч, с шевелюрой и крепок.
И «Сапсану» совсем не завидует он.
Что ему суетня, постоянные страсти людские,
Неустанная гонка за призрачным светом любви?
Может, клён, ты и прав, но отчасти – ведь люди другие:
Побегут, полетят – только их позови.
Я опять у железной дороги сижу на откосе.
На свиданье пришёл к нереальной туманной мечте.
Прошумевший «Сапсан» память прошлого ветром уносит
И надежды фантом на вагонном стекле.
Прогремел, укатил, скрылся в мареве знойном июля.
Торопись. Ждёт и гонит тебя за мечтой пассажир.
Промелькнул, как пустынный мираж, как нежданная пуля,
И исчез, в параллельный отправился мир.
* * *
Холодом скован твой стан горделивый,
Мрак безразличия в кривости губ.
Вздрогнул я, как обожжённый крапивой.
Как же бесчувственен был я и груб!
Не разглядел в лунно-призрачном свете
Слёзных дорожек следы на щеках.
Не услыхал шёпот твой: «Пожалейте!»,
Не ощутил расставания страх.
Вот и случилось. Теперь не исправить.
Ссохлась твоя, изболевшись, душа.
Сердце сковала, как панцирем, наледь.
Как же ошибся я, как оплошал!
Тайно смотрю, как ушла на посадку,
Как разбежался и взмыл самолёт.
Мне с опозданием больно и гадко,
Что умолить не сумел, идиот!
Мне бы держать тебя хваткою мёртвой,
Уговорить, упросить – не сумел.
Утром услышал я, что самолёт твой
В пункт назначения не прилетел.
Звездопад
Зачерпнула Большая Медведица
Полный ковш серебрящихся звёзд.
Я на небо смотрю и не верится
В звездопадную искренность слёз.
Театрален и как-то искусственен
Августовской ночи шапито.
Может, я недостаточно чувственен
Или чувства мои не про то?
Может, просто Большая Медведица
В поднебесье нащупала твердь,
И по ней (так Медведице грезится)
Шатуном бродит Бурый Медведь.
Вот и сыплет она слёзы радости,
Победив одиночества смерть
В августовскую ночь звездопадности.
На Земле ловит звёзды Медведь.
Дух весенний, как хмель
То ли врёт календарь,
То ли жизнь – бестолковая спешка.
Посерёдке февраль,
А плюс три на шкале, как насмешка.
Плач сосулек. Капель
Заплутала, как видно, в сезонах.
Дух весенний, как хмель,
Насыщает нас тестостероном.
Под водой тротуар.
Пешеход, аки посуху, бродом.
На него (вот кошмар!)
Все авто фонтанируют воду.
Значит, ныне зима
Получила депешу с приветом.
Дескать, знаешь сама,
Твоя песня морозная спета.
* * *
Над ручьём ракита клонится,
Лист теряя к сентябрю.
Благовест доносит звонница.
Этот звон боготворю.
Над полями бездыханными,
Над некошеной травой
И над скирдами барханными
Вздохи с горькою слезой.
Звона грусть туманом стелется,
Созывая прихожан.
Но село – разрухи пленница,
Не осталось в нём селян.
Всё застроено коттеджами,
Всё пропахло шашлыком,
Бизнесменами-невеждами,
Захвативших Русь хапком.
Магнитола внедорожника
Заглушает благовест.
Безучастно смотрит Боженька
На безбожие окрест.
Не вина цивилизации –
Метастазы жрут нутро
Православных россов нации.
«Новым русским» всё равно.
На погосте гроб не струганный,
В нём разодранная плоть.
Над моей землёй поруганной
Сжалься, смилуйся, Господь!
* * *
Укатил подале от столицы
От усталых, безучастных лиц,
Но они и здесь мне будут сниться
И мелькать, как пешки в темпе блиц.
Я ж хочу услышать щебет птиц!
По ночам гляжу на обалденный,
Звёздами прошитый небосвод.
Петушок, подружками растленный,
Позабыв, наверно, свой черёд,
С соловьём без удержу поёт.
А с утра над полем жаворонок
Бесконечную выводит трель.
И кукушка, вроде как спросонок,
Завела подсчёта канитель,
Монотонно-скучную, как гжель.
Ты, лесной бухгалтер, не старайся,
Мне твои подсчёты ни к чему.
Не добрал ещё лимиты счастья,
А подсчёты сам я им веду.
Главное, чтоб быть с собой в ладу!
Но тревожит смутное желанье,
Мне чего-то всё недостаёт.
Не могу без этого мельканья
Лиц, знакомых вдоль и поперёк –
Суматошный, деловой народ.
Бордовые рейтузы
Парк Горького, аллей звенящий лёд,
Цепочки скороходов – след за следом.
На беговых размашистый полёт.
Кто не ходил, тому восторг неведом.
Цепочка наша только из троих.
Храним состав и строй свой очень строго.
В него не допускаем мы чужих.
В цепочке я, она и друг наш Лёха.
Ведёт нас Лёха, мастерски руля.
Вторым звеном она в цепи кургузой.
А с тыла даму защищаю я,
Уткнувшись лбом в бордовые рейтузы.
И так проводим каждый выходной,
Себе и даме наточив «норвежки».
И снова мы привычной чередой
На лёд идём для скоростной пробежки.
Бежим, одним дыханием живём.
Коньки залогом прочного союза.
Но вскоре вдруг остались мы вдвоём.
Всему виной бордовые рейтузы.
Когда от ветра флагами шарфы
И лёд от нашей скорости крошился,
Мы с Лёшкой как-то перешли на Вы.
В цепочке я с рейтузами сроднился.
Наш круг друзей убавился на треть.
Хитро сыграв со мною в поддавки,
Она сплела мне матовую сеть.
И вот отбросил в ЗАГСе я коньки.
Свободу променял на узы.
И это всё они – бордовые рейтузы!