- А что это вы такой веселый? - изумился Ян. Он встал и посмотрел вверх. Ничего не было видно. Непроглядная тьма высилась над вагоном, словно он смотрел в небо без звезд. Вагон шел медленно, так казалось, хотя определить это было сложно.
- Меня Денис зовут, - представился мужчина.
- Может быть, вам что-то известно? - проницательным взглядом впился в него Бублонский.
- Нет, к сожалению, но я уверен, что ничего хорошего нас не ждет.
- Так вам что же, все равно?
- Понимаете, у меня последняя стадия рака. Мне недолго осталось. А, может быть, я уже того. Как и все вы, - он осмотрел компанию. - Поэтому да, мне нечего бояться.
- То есть вы хотите сказать, что все мы умерли? - оживился вдруг священник.
- А почему нет? Это многое объясняет. Хотя у меня есть версия, что все мы, перед тем как попали сюда, совершили нечто по-своему кощунственное. Ну, с вами святой отец все понятно - эротомания при таком сане - грех. С девушкой Юлей тоже - воровство, я во все клятые поливал грязью все силы небесные и богов за свою болезнь - богохульство, бомж преступник - это очевидно, он сюда с ножом и дамской сумочкой свалился, а вы, - обратился он к Яну, - соблазнились чужим добром. А вот престарелая дама?
Все обратили взгляды на старуху. Та, ощутив внимание, сжалась и уставилась в мутное стекло вагона.
- Я ничем перед богом не грешна, - заявила она.
- И все же расскажите свою историю.
- Нет у меня истории. Я мужа похоронила три дня назад.
- А как он умер? - Ян всмотрелся в лицо старухи, и ему оно показалось смутно знакомым.
Старуха сделалась бледной, и губы её задрожали.
- Это не ваше дело. У него было больное сердце.
- Постойте, постойте, - вскрикнул Ян, - да ведь вы та самая «черная вдова», жена режиссёра Жминского! Я читал о вас в газете! Предполагается, что вы же его и отравили.
- Это ложь! - закричала старуха.
- Ну, вот все и сложилось, - обрадовался Денис, - убийство! Итак, господа все мы тут грешники.
- Но, погодите, - запротестовал Бублонский, - одно дело убийство, другое - грабёж, и совсем третье - любопытство. Я вовсе не собирался ничего красть! Я просто открыл этот чертов сундук.
- А вы думаете, им это важно? - усмехнулся Денис, кивнув куда-то наверх. - Да им все равно. Мы для них, может быть, лишь расходный материал, тараканы, грызуны, которые мешают.
При этих словах Бублонского снова передернуло. Он вспомнил, как расставлял свои ловушки и что собирался сделать с проклятыми паразитами. Теперь он сам чувствовал себя попавшимся в мышеловку.
- Да есть тысячи людей на свете, которые ежедневно грешат и совершают ужасные вещи, - душегубы, насильники, миллиардеры, по вине которых страдают народы! Наши грехи в сравнении с их деяниями - детская проказа, - воскликнул Ян.
- Согласен. Но, видимо, именно мы каким-то образом наткнулись на те самые нити и... - но договорить он не успел. Ян увидел, как в вагон из бездны непроглядного неба втекла похожая на черную ртуть субстанция. Она схватила Дениса и в секунду всосала в себя, стремительно вернувшись ввысь. Все в панике рассыпались по углам. В вышине послышался нечеловеческий крик и хруст ломающихся костей. Бублонского обдало ледяным ужасом. Он задрожал и увидел, что субстанция возвращается. Теперь она тянулась к бродяге, который жалостливо замычал и схватился за спинку сиденья. Черная ртуть трансформировалась, став похожей на гигантскую голову питона, раскрыла пасть и проглотила несчастного. Девушка Юля завизжала и упала на пол, а Ян подумал, что от страха сейчас сойдет с ума. Он кинулся к сиденьям, вспрыгнул на спинку и, ухватившись за край вагона, подтянулся. Его ударил поток ветра. Он понял, что скорость движения колоссальная, а еще увидел, что состав поезда в обе стороны тянется бесконечно. Тысячи таких же вагончиков неслись навстречу яростному пламени, похожему на кровавое солнце. От этого «солнца» отрастали сотни щупалец, которыми оно беспрерывно вытаскивало из вагончиков корчащиеся в панике человеческие фигурки и затягивало в себя.
Бублонский прыгнул за борт, понимая, что спасения ждать неоткуда. Но и ждать участи, как другие, он не в состоянии. С силой его ударило и понесло по гладкой скользкой поверхности. Резкая боль пронзила плечо, и он понял, что сломал руку. Он поднялся и побежал прочь от поезда в неизвестность, поскальзываясь и падая. Он бежал, ничего не видя перед собой, и ему казалось, что какие-то тени тянутся следом.
Вдруг он увидел впереди слабый свет, выбивающийся из-под земли. Подбежав, увидел неровную, в форме лужи, поверхность, будто затянутую льдом. И сквозь этот лед было видно небо. Голубое и безмятежное. Прижавшись к ледяной мутно-прозрачной поверхности, он разглядел улицу и идущих по ней людей. Ракурс был странным. Ему казалось, что люди идут по потолку, что весь мир перевернут вверх тормашками. И тогда он начал изо всех сил колотить руками лед. Но тот был слишком прочен.