Фантастика
Олег Нагорнов
ГЕТТО
Я целился в голову, но рука неожиданно дрогнула, и пуля попала в шею. Я не собирался заставлять его мучиться. Но в импровизации есть свои минусы. Экс-обладатель «Бентли» упал, держась за горло, рядом со своей машиной, заливая кровью светлое кашемировое пальто и черный асфальт. Схватив ребенка за руку, я потащил его к переулку, ведущему в Восточное гетто. Вероятно, именно оттуда и пришел, надеясь на подачку, маленький оборванец. Сворачивая за угол, я обернулся и посмотрел на жертву. На белом, как снег, лице мертвеца замерла холодная улыбка, с которой он несколько секунд назад пинком отшвырнул от себя мальчишку.
Мы бежали все быстрее и быстрее, петляя между мусорными баками и брошенными машинами. За спиной выли сирены, кричали люди. Я представил себе анонсы новостей и тихо рассмеялся. Когда до кордона осталось метров двести, мы спустились по неприметной лестнице в подвал большого дома и побежали по мрачным коридорам.
- Сюда, здесь короче! - дернул меня за руку мальчишка, показывая на самый узкий и темный проход, который на карте заканчивался тупиком. Секунду я медлил, но все-таки решил поверить ему, и мы продолжили путь по забытому всеми, кроме крыс, тоннелю. Этот путь был действительно намного короче: не прошло и пяти минут, как мы вынырнули на свет в изолированной зоне.
- И часто ты пользуешься этим тоннелем? - спросил я, отдышавшись и заставив нас перейти на ровный шаг.
- Почти каждый день, - ответил мальчишка, - у родителей нет работы. Меня зовут Марк. А вас? А куда мы идем?
- В один из моих домов. Пересидим суматоху там.
Пока мы добирались до многоэтажки, где находилась моя «штаб-квартира» в Восточном гетто, я снова поражался тому тяжелому впечатлению, какое производили на меня, человека неслабого, изолированные зоны. Здесь не было опасно, после принятия сверхжестких законов преступность была практически полностью уничтожена, но серость и нищета были потрясающими, абсолютными. Серые дома, еще носившее на себе следы давно прошедшей гражданской войны, серые люди, прячущие глаза, серая жизнь. Жизнь без надежды. Небо, задымленное выбросами многочисленных мануфактур, работающих по технологиям двадцатого века, и черные фигуры закованных в броню полицейских. Сейчас среди этих сфинксов царило оживление. Новость об убийстве Грэма Тейлора, владельца «Сияющей Стали», распространилась быстро. Входя в подъезд, я спросил мальчишку:
- Сколько тебе лет?
- Десять.
- Тебя ловили когда-нибудь в городе?
- Нет, я хитрый!
- Это хорошо.
Лифт не работал. Пока мы поднимались на пятый этаж, я думал, что мальчик совсем не испугался чужой смерти и ни разу не попытался вырваться и убежать от меня. Как будто угадав мои мысли, он вдруг сказал:
- Я уже видел, как убивают людей.
- Где это, интересно?
- Раньше мы жили в городе и были обязаны ходить на казни. Меня не хотели брать, но приходилось...
- Последняя публичная казнь была шесть лет назад. Ты помнишь то, что видел в четыре года?
- Бабушка говорит, что некоторые вещи невозможно забыть.
- И она права, черт возьми, твоя бабушка!
Я вошел первым, быстро осмотрелся, завел Марка на кухню. Достал из тайника микроволновку, замороженную еду - из холодильника, щелкнул кнопкой электрического чайника. Мальчишка смотрел на мои манипуляции широко открытыми глазами. Если он и видел чудеса техники пятидесятилетней давности, то это было давно.
- Так вы не врете, что у вас несколько домов? - прошептал он.
- Нет, не вру. Как твоя фамилия?
- Твен.
Я подавился безалкогольным пивом, которое только что открыл.
- У твоих родителей странное чувство юмора, Марк.
- Почему?
- Ты не знаешь? Марк Твен - это знаменитый писатель.
- И что в этом смешного?
- Ничего. Проехали. Ешь.
Я поставил перед мальчишкой тарелку с горячей едой, чашку чая, конфеты.
- Так значит, раньше вы жили в городе?
- Угу, - ответил Марк, запихивая в рот горячее мясо.
- Осторожно, подавишься. Ешь спокойно. У нас еще есть время. А почему вы теперь живете в гетто?
Прежде чем ответить, мальчик с минуту ковырялся вилкой в тарелке.
- Мой отец - участник гражданской войны. Не на той стороне.
- Понятно.
- Это было давно, и он не сделал ничего плохого. Никого не убил, во всяком случае. Но он был против императора и, когда на нас донесли, мы оказались здесь.
- Все могло кончиться намного хуже, - ответил я, пожимая плечами.
- Нам нечего есть, у нас ничего нет. Мама и бабушка болеют, отец не может найти работу. Раньше он писал статьи в газетах, которые сейчас не издаются. И ты говоришь, что все могло быть еще хуже? - тихо спросил Марк.