Планета, где родилась масса-повелительница, не была её родной. И немедленно требовался новый галактический шар-носитель, поскольку тот выжат до капли.
У станции появились впечатляющего размера сопла, попросту взялись из ниоткуда - точнее из материи и воли губки-вируса. Станция-корабль стартовал. Станицкий регулировал процесс, масса производила необходимые перемены.
Космос знал тайну.
Тогда как там, на мониторах следящих, - по-прежнему гудящий, галдящий, обычный и знакомый «Вавилон - 15». Где всё на местах, где всё как надо и как было.
Космос ждал своего часа. Он знал.
А Земле ещё только предстояло узнать.
Мистика
Дмитрий Палеолог
Темная проводница
Поезд выскочил из стылой ночной мглы совершенно внезапно. Протяжно проскрипев тормозами, погасил скорость и замер у перрона.
Я с удивлением посмотрел на часы - по расписанию оставалось еще тринадцать минут, и никаких объявлений о досрочном прибытии не было. Пожав плечами и внутренне радуясь такому странному обстоятельству - находиться лишнее время на промозглом осеннем ветру не было никакого желания - я шагнул к открывшимся дверям вагона.
Проводница, совсем молодая девушка, бросила холодный пристальный взгляд, словно искала во мне что-то знакомое.
Я с удивлением отметил про себя - на ней была черная униформа.
Это невольно резануло глаза. Проводники поездов дальнего следования, насколько я знал, носили темно-синюю униформу, со стилизованной эмблемой на нагрудном кармане или аналогичным значком.
А здесь...
Я нервно сглотнул и совершенно неожиданно почувствовал себя очень неуютно. Черный наряд, ладно сидевший на стройной фигуре девушки, показался мне сшитым из атласной материи - той самой, из которой делают костюмы для умерших.
Невольно всплывшая аналогия оказалось столь необычной и пугающей, что я замер перед тамбуром - желание шагнуть внутрь пропало совершенно.
Проводница испытующе посмотрела мне в лицо колючим пронзительным взглядом, словно с интересом ждала, сделаю ли я шаг.
Внутренне подобравшись, я протянул билет, но она даже не взглянула на него:
- Позже! - девушка махнула рукой.
В вагоне было тепло, и царил сумрак, разгоняемый лишь слабым светом ламп дежурного освещения. Щурясь в полутьме, я отыскал свое место - нижняя боковая полка.
Путь предстоял недолгий - всего шесть с половиной часов. Сняв куртку, положил ее ближе к стене, спортивную сумку бросил в изголовье. С удовольствием вытянувшись на тесном лежаке, закрыл глаза - ночные поездки поневоле выматывают.
Поезд тронулся незаметно. Перестук колес убаюкивал, погружал в странное состояние полуяви-полусна. Наступила тишина, поезд мчался через стылую осеннюю мглу, размеренное мелькание дорожных фонарей озаряло вагон короткими, желтыми вспышками.
...В какой момент все изменилось, я не заметил. Вдруг стало холодно - до ледяного озноба, словно температура упала намного ниже нуля.
И еще запах. Он появился незаметно, исподволь, неопределенными флюидами раздражая обоняние и постепенно набирая силу.
Пахло чем-то медицинским, противным и едким. И еще - ладаном, еловыми ветками и пожухлой травой.
Я даже задержал дыхание, внутренне недоумевая.
Сон слетел окончательно.
Понимая, что творится нечто необычное, я открыл глаза.
В вагоне царила тьма, плотная и вязкая, будто черная тушь. Дежурное освещение погасло, исчезло мелькание дорожных фонарей за окном, и лишь поток призрачного лунного света струился через оконное стекло.
Я невольно бросил взгляд за окно.
Луна бледной госпожой царила в небе. Яркий сияющий диск ночного светила, словно хищное око неведомого существа, смотрел из заоблачной выси на бренный мир.
Землю окутывал туман; белесое марево тянулось до самого горизонта, сливаясь где-то в невообразимой дали с темнеющим куполом небес. Зыбкая пелена, напитанная лучами мертвенно-голубого лунного света, казалась живой. Она вздрагивала, клубилась, тянулась к поезду тонкими языками, словно искала жертву, чтобы окутать, поглотить и растворить в себе. На мгновение мне показалось, что в колышущейся эфемерной пелене проступают лица и фигуры странных существ, разглядеть которых невозможно.
Исчез перестук колес. Поезд, казалось, застыл в клубящемся тумане, где-то на границе миров...
В груди вдруг защемило; я шумно, хрипло вздохнул. Это не было физической болью - что-то, трудно передающееся словами. Тоска, тяжелая, смертная, накатила невидимой, но мощной волной, вымела все мысли, придавив сознание. Интерес к жизни угас в одно мгновенье, мир вдруг стал серым, тусклым. Хотелось лишь одного - поскорее поставить точку...