- Запах какой-то странный, - оправдался он.
На самом деле он испытывал отвращение не к запаху. Вид его жены был тому виной. Жена убивала двух зайцев разом. Делала уборку в квартире и сохраняла молодость лица, измазав его сметаной поверх которой были налеплены круги огурца. Она напоминала печеную под овощами молочную свинью, поданную в прошлом году к столу в ресторане "Зульфия" на пятидесятилетие Гиндесбурга.
- Ишь ты! Запах ему негож! Сымай калоши и копыта мой! - заявила жена, сверкнув из-под сметаны огнем блеклых очей.
Фирзякин немедля повиновался. Нырнув за дверь ванной комнаты, он поспешно стянул с себя рабочий костюм и облачился в домашний халат. Ноги он ополоснул теплой водой и сунул в тапочки.
- Мне бы поужинать, - жалобно попросил он, приоткрыв дверь.
Жена в ответ фыркнула что-то нечленораздельное, похожее на внезапно выплывший из болотной жижи пузырь зловонного газа, что означало - «ужин на плите, гнилоносный кобель!»
Ужином оказались котлеты на пару с привкусом хозяйственного мыла и холодные, как забытые на зимней рыбалке черви, макароны. Наскоро поев, Фирзякин заварил себе чаю и просочился в гостиную, где уборка уже была закончена. Там он включил телевизор и стал смотреть новости. В новостях сообщили, что премьер-министр снова посетил финансовый форум в Гааге, что на летних олимпийских играх российские спортсмены завоевали восемь золотых и четырнадцать серебряных медалей, а также принесли бронзу в соревнованиях по синхронному плаванию и гребле на каноэ. Также узнал Фирзякин, что со следующего квартала текущего года плата за электричество возрастет, и что кактусы подсемейства опунциевых отличаются особым типом шипов - глохидиями - крайне жёсткими и ядовитыми, попадание которых в пасть животных вызывает мучительные боли и судороги, влекущие за собой смерть.
Гиндесбург с наслаждением закрыл глаза и представил свою жену, съевшую такой кактус. Мечущаяся в агонии супруга с иссиня-черным лицом и глазами, готовыми вылезти из орбит, подарила сознанию Фирзякина успокоение и негу. Но его прекрасное видение было безжалостно разрушено ворвавшейся в комнату женой.
- Твой поганый гриб разросся, как тварь! Или ты эту дрянь изничтожишь, или я тебя, собаку паршивую, ночью порублю и ему скормлю!
- Да что ты, Ларочка, успокойся, - примирительно проблеял Фирзякин, - раз он разросся, я его разделю и Федору отдам половину. Он давно просил.
- Отдам?! - возмутилась супруга так, словно ей предложили съехать из комфортабельной квартиры в грязный сарай. - Я его ращу, пою чаем с сахаром! А ты этому иждивенцу алкоголезному за так? Ну, нет! Вот ему, а не половину! - и показала супругу огромный розовый кукиш с жирным и уродливым большим пальцем.
- Да ведь...
- Иди сейчас же в унитаз смой! Я эту дрянь видеть не хочу, не то что трогать! - и хлопнула дверью так, что у Гиндесбурга екнуло в груди.
Он, зная, на что способна супруга в моменты, когда приказы её игнорируют, отправился на кухню, где в трехлитровой банке рос столь любимый им чайный гриб. Выбрасывать его было до жути жаль. Фирзякин знал, что гриб и полезен для желудка, и тонизирует лучше всякой минеральной воды. А уж как средству борьбы с похмельем - равных ему нет! Но жена! Перечить ей было делом столь же бесполезным, как воевать с торнадо при помощи пылесоса.
Взяв банку, Гиндесбург понес её в туалет. Встав над очком отхожего места, он горестно вздохнул и накренил банку, как вдруг увидел, что со дна её поднялся крупный пузырь газа и медленно поплыл кверху. Когда он всплыл, гриб слегка приподнялся в центре, и по его поверхности прошла странная вибрация. Боковые слои гриба чуть раздвинулись и Фирзякин услышал:
- Не делай этого!
Он резко обернулся и понял, что дверь за ним заперта.
- Кто это сказал? - прошептал он.
- Я, - ответил гриб.
- Но ведь... Так не бывает. Ты же гриб. Ты не живой!
- Что за глупости? - возмутился гриб, завибрировав краями. - Конечно же, я живой.
- Да, но...
- Хочешь сказать, что если я гриб, то и живым быть не могу? - Усмехнулся тот. - У меня даже есть имя.
- Имя? - удивлению Фирзякина не было предела.
- Имя мое Гао-Цзу. Но ты можешь называть меня проще, вторым моим именем - Цзы. Должен предупредить, я отношусь к очень древнему и знатному роду. Я - первый император китайской династии Хань.
Фирзякин нервно сглотнул, подумав про себя, не подсыпала ли жена ему какой-нибудь отравы в ужин. Он где-то читал, что у отравленных перед смертью часто бывают галлюцинации. Фирзякин мотнул головой и снова накренил банку с твердым намерением слить гриб в унитаз.
- Эй, эй! - вскрикнул водоплавающий гриб. - Спокойнее. Я могу доказать что я и вправду живой!