Я закусил губы до крови, и резкая боль стряхнула с меня оцепенение. Я вскочил на ноги и схватился рукой за ствол пальмы, чтобы, не дай Бог, не упасть вниз! Прижав кулак к глазам, я начал шептать успокаивающие и подбадривающие слова. Мало-помалу животный страх отпустил меня, и я смог еще раз, теперь уже пристальнее, взглянуть в жуткую черную воду.
Лицо Рика было всего в паре дюймов от поверхности; когда проходила волна, его нос даже показывался над водой, блестя в лунном свете. Я, как завороженный, глядел на него, и вдруг меня пронзила мысль, почему-то раньше не приходившая на ум. Я видел его лицо, я видел его голову. Но где было все остальное?! Я перевел взгляд на его шею и увидел, что она обмотана чем-то вроде водоросли ламинарии, темно-зеленого цвета. Ленты водорослей спускались ниже, переплетались и извивались, опутывая то, что когда-то было телом Рика. Пораженный странными колебаниями этих водорослей, похоже, не имеющими связи с течением, я пристально вгляделся в темноту, откуда они появлялись. И вот тут я испытал такой ужас, от которого до сих пор не смог и вряд ли когда-нибудь смогу оправиться.
Из глубины расселины, медленно поворачиваясь то вправо, то влево, пытаясь сфокусироваться на моей фигуре, на меня жадно глядели два огромных глаза! Разнесенные по обе стороны громадной, поросшей балянусами и актиниями уродливой головы, эти глаза следили за мной, как хищник следит за ничего не подозревающей жертвой. Все, что было ниже, терялось во тьме, но даже в этой тьме я смог разглядеть широченный рот, усеянный тускло белеющими клиновидными зубами. Чудовище то открывало, то закрывало пасть, прогоняя сквозь жабры теплую прибрежную воду, и словно терпеливо выжидало, надеясь на скорую трапезу. Лицо Рика все так же смотрело на меня с вершины ужасающей связки мышечных отростков твари, когда я с криком бросился бежать от кошмарного зрелища и не остановился до тех пор, пока не влетел в свою палатку и не схватил спасительную флягу...
Когда на следующий день матросы нашли меня, мертвецки пьяного, я помню, что пытался им что-то сказать, но они, разумеется, не стали слушать. Меня доставили в Папеэте, поместили сначала в больницу, а потом, когда выяснилась пропажа троих человек, и в тюрьму. После того, как я пришел в себя от пережитого потрясения, я дал несколько интервью местным газетам и показания полиции, но никто из них, похоже, мне не поверил. Меня отправили назад в Англию, где судили за убийство Рика, его жены и сына. По совету адвоката я заявлял о нападении акул, но, учтя мои первоначальные показания, а также то, что гидрокостюмы Рика и Эмми остались нетронутыми, суд пришел к выводу, что подвергнуться нападению акул они не могли. Стало быть, их прирезал я в пьяном угаре, а тела скинул в воду. Адвокат хлопотал о признании меня невменяемым, но суд все же приговорил меня к тюремному заключению.
И вот пять лет назад я вышел на свободу, у меня нет ни семьи, ни друзей. Я живу один в старом доме, доставшемся от родителей, и слышу за спиной возгласы «А, это тот, который видел морское чудище?» Но я был бы благодарен, если бы в меня плевали и бросали камнями, только бы это помогло мне избавиться от образов, которые я вижу почти каждую ночь. А вижу я все одно и то же - сияющий в лунном свете песчаный берег, темную неподвижную воду и белое лицо моего мертвого друга, насаженное, как приманка, на волокнистую удочку прямо над огромной разверстой пастью.
Мистика
Санди Зырянова
Пилотская байка
Зря вы, юноша, посмеиваетесь над старыми летчиками. Да, мы, летчики, - народ суеверный. Но что такое «суеверие»? - это значит «верю всуе». А наши, как вы изволите выражаться, суеверия сто пятьсот раз оправданы практикой. Хотя случай, который был с нами в две тысячи косматом году, никакой практикой не объяснишь...
Я тогда был вторым пилотом на грузовом АН-12. Хороший самолет для своего времени, и делали их на совесть, но машина, которой столько же лет, сколько и мне, - а мне сорок пять, - рано или поздно начнет ломаться. Правда, наш «Мухожук» - так мы его прозвали - вроде бы не пошаливал. Только что вернулся с профилактики, нигде ничего не жужжит, не барахлит.