Снежок, искрясь на солнце, весело хрустел под ногами. Деревья, будто беседуя меж собою, гулко скрипели стволами. Где-то дробил дятел. Заполошно крича, вспорхнула не то галка, не то сорока, и белка, напуганная ею, промелькнула среди ветвей рыжим огоньком.
Из окна вагона лес выглядел, как новогодняя открытка, - красивая, но неживая. Позже, во время ночных скитаний, он более всего походил на кошмарный сон. И лишь сейчас Иван почувствовал жизнь леса. Хотя, пожалуй, даже не так. Он воспринимал теперь лес как саму жизнь - многообразную, сложную, загадочную и гармоничную.
С некоторым удивлением молодой человек понял, вдруг, что он действительно, по-настоящему верит в существование лешего. Безо всяких доказательств и объяснений. Верит просто потому, что в лесу должен быть леший. И Ерофей Фомич, рассекавший снежную целину, будто крейсер морские волны, на эту роль, если вдуматься, вполне подходил.
- Далеко нам идти-то? - чуть запыхавшись, крикнул Иван.
- Эх, паря! - хохотнул леший. - Со мною в лесу далеко не бывает. Скоро уж дойдём. Вот холм этот перевалим и к речке спустимся.
- И как же мы рыбу ловить станем? Снастей-то у нас с собой нет.
- А вёдра тебе на что? Ими и будешь ловить. Раз у одного бездельника вышло, глядишь, и у другого получится.
На «бездельника» Иван не обиделся и возражать против экзотического лова на всякий случай не стал. Вёдрами так вёдрами. Подумал только, что, может, и не случайно он себя с Емелей сравнивал.
- Ну, вот и пришли, - сказал Ерофей Фомич.
Внизу широко раскинулась белая лента закованной в лёд реки, посреди которой чернела обширная полынья.
- Нам туда, - указал леший на полынью и припустил трусцой под горку.
Лёд угрожающе потрескивал, вызывая ассоциации с финалом битвы на Чудском озере. Впрочем, Ерофей Фомич на тревожные звуки внимания никакого не обращал.
- Давай, лови, - велел он, добравшись до края полыньи.
- Как? - поинтересовался Иван, с опаской ступая на тонкий до прозрачности лёд.
- Ка-ак... - передразнил его леший. - Черпай ведром и гляди, чего попалось!
Боясь поскользнуться, молодой человек изловчился не только опустить ведро в студёную воду, но и вытянуть обратно. Рыбы в ведре не оказалось.
- Ну, и чего стоим? - проворчал Ерофей Фомич. - Думаешь, вот так вот с первого раза и на уху наловишь? Выливай и черпай снова.
Иван повторил весь процесс. С прежним результатом.
- Давай-давай, - подбодрил леший. - Рыбная ловля требует упорства и терпения.
После получаса черпания и выливания воды Иван, обессилев, уселся на перевёрнутое ведро и отёр рукавом вспотевший лоб. Ерофей Фомич, скрестив руки на груди, глядел на него скептически.
- Не получилось, стал быть. Так я и знал, - произнёс он задумчиво, но тут же весело подмигнул Ивану. - Теперь моя очередь. Ну-кась, отойди чуток в сторонку, а то забрызгает, чего доброго.
Иван отошёл немного, а Ерофей Фомич подхватил ведро, опустил его горловиной в воду и, отбарабанив пальцами по днищу затейливую дробь, тоже попятился на несколько шагов.
С минуту ничего не происходило. Затем вода в полынье подёрнулась рябью, взметнулась фонтаном брызг, и оттуда вынырнула девица. Голая!
Нисколько не смущаясь, она высунулась по пояс и, уперев острые локотки в лёд, пристроила подбородок на ладошки.
- Привет, дядька! Чего звал? - колокольчиком прозвенел её голосок.
Тут, однако, прелестница увидала Ивана. Зелёные её глазищи восхищённо распахнулись.
- А это кто ж у нас тут такой хорошенький?! - воскликнула она. - Ох, тошнёхонько мне! Разбил сердечко девичье! - девица поманила пальчиком. - Иди ко мне, красавчик. Уж я тебя пощекочу!
Иван, встретившись с нею взглядом, враз лишился рассудка. Не помня себя, он двинулся к полынье. Шаг... Другой...
Словно откуда-то издалека раздался, вдруг, голос лешего:
- Ах ты ж, блудница мокрохвостая! Ишь, чего удумала! Я вот ща сам тя пощекочу промеж бесстыжих-то зенок!
Снежный комок хлопнул девицу в лоб и наваждение пропало. Теперь она выглядела, конечно, симпатичной, однако уже не умопомрачительной.
- Ты чё творишь-то, дядька?! - надула девица губки. - Чё блудницею-то лаешься? Может, у меня любовь!
- Пусть тебя сом в омуте любит, а парня я на корм снеткам не отдам. Он нам самим нужен. Для миссии.
- Для какой такой миссии? - любопытно сверкнула глазками девица.
- Для невыполнимой! - многозначительно изрёк леший и, достав из-за пазухи кисет, кинул его на лёд. - На вот, табачку дорогого, заморского. А мне взамен рыбки на ушицу накидай. Да не скупердяйничай!
- О, эпоха бездушных потребителей! Куда катимся?! Возвышенные чувства и неземные страсти готовы принести в жертву презренному чревоугодию! Ужасный век, ужасные сердца!.. - вздохнула горестно девица, взяла кисет и, взвившись вдруг над полыньёю, нырнула головой вниз.