Выбрать главу

Бьяртни, седой и тощий, как палка, улыбался и что-то рассказывал мне, раскрыв мою книгу, пальцы его скользили по гальдрставам. Я видел его, словно в тумане, словно в чаду, подымающемся от светильника бедняков - плошки с тюленьим жиром.

- Бьяртни, - спросил я его, - неужели я так и умру непрощенным? - Игг или сам дьявол заберёт меня?

Бьяртни грустно улыбнулся и пожал плечами.

- Я бы побеспокоился об этом, - ответил он, вертя в руках книгу. - Могут найтись охотники забрать её у тебя, они и в могилу полезут, - задумчиво произнёс Бьяртни.

Я громко, от души рассмеялся.

- Ты сам веришь в это? - спросил я Бьяртни. - Они боятся меня, как огня. Нет, даже больше, чем огня! Для всех я пастор и колдун, а может - и сам дьявол! Лучше меня не злить, а то прокляну... Так и живут: обращаются ко мне по всякой нужде, в церковь ходят и боятся...

Тут пришла очередь смеяться Бьяртни.

- А что ты хотел?! - воскликнул сислуманн. - В тысячном году от Рождества Христова Торгейр, годи Светлого Озера, на альтинге Исландии принял решение, что мы признаем себя христианской страной, но никто не будет мешать людям придерживаться той веры, что они выбрали - старой или новой. И так было еще много лет, - фыркнул Бьяртни. - И у нас никогда христиане не бились с людьми старой веры, пока эта зараза, эта мода на костры не пришла из Голландии и Германии. - Колдовство глубоко пустило корни в Исландии, - сказал, усмехнувшись, Бьяртни, - все исландские пасторы, которых я знаю, пользуют гальдрставы. Я знаю, я учил не только тебя.

Я вздохнул.

- Ты не понимаешь, - сказал я Бьяртни, - меня ждут немыслимые смертные муки, как и всех колдунов, что не нашли себе учеников.

Бьяртни с удивлением приподнял брови и с участием посмотрел на меня.

- А потом, потом Игг заберёт меня, потому что тёмное пятно того, что я сделал с Турдис, всё еще лежит на мне...

Пошёл пятый день, как уехал Олав, а буря не умолкает ни на единый миг, этот тоскливый вой, что не могут заглушить стены моего дома, сводит меня с ума. Я молюсь, чтобы Олав не замёрз в дороге. Я понимаю, что у меня совсем не осталось времени, что я не успею причаститься, что умру раньше, чем приедет епископ Гуннар. Всё моё нутро жжёт раскалённое железо, я харкаю кровью и дышу из последних сил, а перед глазами все плывёт, и я знаю, что не могу умереть, не могу умереть просто так...

Слышится далёкий детский смех, топанье ножек и недовольный окрик Сигрид. Маленькая девчушка лет десяти вбегает в комнату. Она глядит на меня с интересом и совершенно не боится. Я смотрю в смышленые глаза девчушки и болезненная струна обрывается у меня в груди - она так похожа на Турдис!

- Кто ты?

- Я Ульвхильд, дочь бонда Олава, - прыскает девчушка.

Я улыбаюсь. Она такая беззаботная. Наверное, она не понимает, что я умираю, но от этого мне только легче.

- Вели ей подойти, - словно бы шепчет одноглазая, косматая тень у меня за плечами. - Пусть коснётся тебя, - шепчет тень, мерзко ухмыляясь и буравя мою спину раскалённым, багровым глазом.

- Отойди, Игг! - говорю я громко, - я решу сам.

- Ульвхильд, ты знаешь Бьяртни, живущего у Светлого Озера? - через силу спрашиваю ту, что так похожа на Турдис.

Она растерянно хлопает ресницами, и я понимаю, что пропал, что ничего не выйдет: долго мне ещё мучиться - колдуну, не передавшему своё искусство, не обучившему ни единого ученика.

- Подойди поближе... - шепчу я, и кровавая пена вскипает у меня на губах. - Я хочу, чтобы ты забрала эту книгу. Только никому её не показывай, кроме Бьяртни.

Скрипя зубами от боли, рассказываю, как выглядит Бьяртни и где он живёт. Ульвхильд слушает, склонив голову набок, и чему-то улыбается. Она, как и все дети, бесстрашна и бесконечно любопытна - рассматривая корешок книги, она едва не касается моей руки.

- Осторожно! - вскрикиваю я и резко отшатываюсь от девочки. - Не трогай меня, не трогай, иначе...

Слова застревают у меня в глотке, я задыхаюсь, и кровь струйками льётся по подбородку. Нестерпимая боль в груди и во всем теле затыкает мне рот. Неловкое молчание, будто туман, окутывает нас. На меня пристально смотрят глаза Ульвхильд, слишком взрослые глаза для десятилетней девочки, для дочки простого бонда.

- А Бьяртни такой же колдун, как и вы? - спрашивает меня Ульвхильд, и удивлению моему нет предела, как и боли, что вьёт себе гнездо в моём чреве.

Я долго смотрю на девочку, не зная, что делать.

- Если я коснусь вас, то стану такой же, как вы? - серьезно спрашивает дочка бонда.

- А ты этого хочешь, Ульвхильд? Знай, что обратно дороги не будет...