Дай мне коснуться твоей обнажённой души.
Видеть хочу, безмятежен ты или взволнован,
Где от нечаянной нежности дрогнет рука,
Где перечёркнуто жирным напрасное слово,
Где невесомы признанья и рифма легка.
Ветер в ревнивом порыве подхватит посланье.
Чувства чернильные смоет осенним дождём.
Но навсегда мне останется в воспоминаньях
Всё, что так бережно пишешь на сердце моём.
Отпито белое из тонкого стекла
Отпито белое из тонкого стекла,
В дрожанье тающей свечи играют тени.
Твоя ладонь поверх руки моей легла,
Блуждают губы по несомкнутым коленям.
Ты обнимал меня, как будто в первый раз,
А целовал - как будто бы в последний.
И жарким шёпотом, потоком рваных фраз
Топил безжалостно в безумстве откровений.
Виновны, правы ли... Да просто не судьба.
Воруем счастье, словно два рецидивиста.
А что любовь? Она, как водится, права,
Хотя у нас с тобой - слепа и неказиста.
Но я сгорала, просто плавилась, как воск,
В твоих руках, таких бессовестно умелых.
И лишь сейчас всё восхитительно всерьёз.
А что меж нами? Да кому какое дело...
Настанет день
Когда-нибудь настанет этот день,
Дождливый, серый. Может, понедельник.
И ты уйдёшь на утренней звезде
Без горестных прощаний, без истерик.
Я выбегу к подъезду провожать,
Забыв, конечно, про пальто и зонтик,
Пообещаю, что не буду ждать.
Нет-нет, не плачу, это просто дождик.
И отзовётся тихое "прощай"
В душе моей пронзительным мотивом.
Постой! Ты тоже мне пообещай,
Что будешь обязательно счастливым.
Пусть не со мной, пусть где-то далеко.
Не буду знать, а просто верить буду
И вспоминать тебя светло, легко,
Моё родное, ласковое чудо.
И ты, я знаю, вспомнишь обо мне,
Но чёрта с два на всё найдутся силы.
Лишь прошептать в звенящей тишине:
«О боже... Как она меня любила...»
Графоманское
Как научиться быть немного терпеливей,
Остановиться, ждать, не делая ни шагу,
Когда душа в своём неистовом порыве
Спешит излиться жадной рифмой на бумагу?
И жжёт солёными горючими слезами,
Иль от отчаянья безудержно смеётся.
Когда спешат слова, в строку ложатся сами,
Неровно, рвано, в ритме бешеных эмоций.
Как их сдержать, остановить, утихомирить,
Как втиснуть в рамки идеального размера?
Заставить хором зазвучать на "три-четыре",
Листая классиков для пущего примера.
Ну что поделаешь? Увы, не каждый - гений.
И безупречно пишут только единицы.
А графоман опять в пылу своих сомнений,
Клянёт и комкает в отчаяньи страницы.
И остаётся лишь осиротевший профиль.
В чуланах заперты наивные порывы.
Но под диктовку сердца, под остывший кофе
На лист опять ложатся строчки торопливо...
Либертанго
Кафе прибрежное, лёгкий вечерний бриз,
Твой взгляд, ласкающий шёлк загорелых плеч.
Дерзай, моряк. На сегодня ты мой каприз,
Валет трефовый в колоде случайных встреч.
Глаза лукавые щурятся на закат,
На лбу от шрама едва ли заметный след.
Скажи, твой предок, конечно же, был пират,
Любитель рома, отчаянный сердцеед?
Гарсон без слов понимает условный знак:
Нам либертанго* сыграет аккордеон.
Ещё не знаешь, как крепко ты влип, моряк -
К утру без памяти будешь в меня влюблён.
Растает ночь, словно соль на моих губах,
Прощальный бриз о корму разобьёт мечту.
Но будешь помнить в далёких чужих морях,
Какое танго звучало в моём порту.
*Астор Пьяццолла, "Либертанго"
https://www.youtube.com/watch?v=h3SvRjwKU-o
На окраине нашего лета
Поджидала судьба на окраине нашего лета,
У скрипучей калитки, где тихая трель соловья.
Запалила закаты, окутала негой рассветы,
Полевыми цветами легла от тебя до меня.
Разметались в душистой траве белокурые пряди,
Наготу прикрывают лишь капли прохладной росы.
Этот мир на двоих, что у нас был однажды украден,
Мы вернули себе, и теперь не считаем часы.
Растворяясь друг в друге, вбираем и малые крохи,
Чтобы дольше чем вечность продлилась судьбы благодать,
Чтобы гибнуть в плену этих рук, замирая на вдохе,
Чтобы нежно сцеловывать с губ бесконечное "да".
Гроза
Грянул гром, разметав вороньё
Горстью семечек, брошенных в небо.
Под крыльцом заскулил о своём
Пёс-бродяга, прикормленный хлебом.
Не утихнет теперь до утра