Дневальный пожал плечами, мол, моё дело передать, а дальше поступайте, как хотите.
Я предложил Сэл позавтракать, она ответила, что не голодна, и вообще лучше поторопиться. Зачем дразнить гусей?
- Тогда пойдём к капитану?
Она кивнула. Сэл не успела накрасить брови и ресницы и потому походила на школьницу-выпускницу. Чуть наивную и ожидающую от долгой последующей жизни роскошных приключений.
Капитан трескал ром. Дневальный оказался прав, сегодня процедура принятия за воротник отличалась от обычной. С мертвецки спокойным лицом капитан наполнял кружку, вздыхал и с таким же философским спокойствием выпивал.
- Здравствуй, Саломея! - капитан обращался к моей напарнице. Меня он начисто игнорировал, даже руки не подал. Я не обиделся.
- Тут вот какое дело, - капитан говорил медленно, рассуждая. - Ты же общаешься с этими... - большим пальцем он показал за спину. - И я подумал...
- Что произошло? - спросила Сэл.
- Дельце приключилось на судне ху... - кэп икнул, - хуже не придумаешь. Долли Бартоломью изнасиловали.
Сэл ничего не сказала, только нахмурилась. Капитан постучал ногтями по столу и продолжил, размышляя с самим собой. Полагаю, он вытянул пару бутылок до нашего прихода.
- Если эту отвратительную выходку можно назвать изнасилованием. Скотина, Руперт, запудрил девице мозги, наплёл небылиц, что они станут играть в паровозики.
- Руперт? - удивился я. - Вы его поймали?
Кэп заглянул в кружку, увидел дно и сильно огорчился.
- Придумал же такое, мерзавец. Чух-чух! Паровозики! Как тебе это нравится? Впрочем, ей много не надо, мозги у девчонки, как у младенца.
К своим двадцати восьми (или около того) годам Долли Бартоломью имела роскошное тело здоровой зрелой женщины и мозги трёхлетнего ребёнка. Кэп сказал, что рассудком она напоминает попугая. Он видел такого в Глазго, в порту, у прокажённой гадалки.
- Весёлый был, шельма. Задорный. Хотя и воровливый.
- Чего вы хотите от меня? - спросила Саломея. - Насколько я понимаю, вы схватили насильника. Долли даст показания...
- Долли ничего не скажет, - перебил капитан. - Отец запрещает её допрашивать. Поэтому я хочу, чтобы ты нашла доказательства вины Руперта. - Мы с Сэл переглянулись. Я подумал, что сейчас мозги капитана напоминают попугайские. - Или доказала его невиновность. Понятно? Здесь действуют законы королевства! - кэп грохнул кружкой об стол. - И я гарантирую эти законы на своём судне! И никакой вонючий итальяшка не помешает мне судить подданного её величества! А значит, он имеет право на адвоката, на расследование и право быть повешенным. Понимаешь? Не зарезанным или линчёванным этими макаронниками, а повешенным по закону. Всё ясно?
Выговорившись, капитан нырнул под стол и загремел бутылками. Оттуда, снизу он рыкнул, что мы свободны. Он всё сказал и более нас не задерживает.
Я взял Сэл за руку, и мы пошли к выходу. Было около одиннадцати - самое время для завтрака.
Девятое января 1899 года, пассажирское судно "Herald of freedom", отдало швартовы в порту Саутгемптона, втянуло в себя сходни, как глубоководный спрут втягивает в себя щупальца и вышло в бухту Саутгемптон-Уотер.
Только человек, обладающий тонкой извращённой фантазией (или напротив, не обладающий воображением вовсе) мог дать этому нелепому, грузному и неповоротливому судну такое название - глашатай свободы. Профилем "Герольд" напоминал одёжный шкаф, перевёрнутый набок и сильно изломанный - будто пьяный взбесившийся муж долго колотил по нему бейсбольной битой, полагая, что любовник жены заперся внутри.
Из бухты Саутгемптона "Герольд" намеревался попасть в Ла-Манш, пересечь его и стать на якорь в Шербуре, чтобы забрать купивших там билеты пассажиров. За Шербуром шла остановка в Лимерике - одёжный шкаф заполнял свои внутренности человеческими душами и был готов пристать к любой стенке в любом порту, где бы нашлась хоть дюжина бедолаг, желающих пересечь Атлантику.
Какое-то время капитан серьёзно помышлял "заглянуть" на Азорские острова. Дабы пополнить трюмы питьевой водой и пассажирами.
- В главном он прав, - сказал я. - Если на судне совершено преступление, мы должны его расследовать.
- Как ты себе это представляешь? Расследовать раскрытое преступление?
- Ну... - я не знал что ответить, и подумал, что Сэл иногда бывает исключительно беспардонной. - Вскрытие покажет. Сейчас у нас два варианта: или осмотреть место преступления, или переговорить с подозреваемым.
- Он не подозреваемый, - отрезала Сэл. - Он преступник.
Руперт сидел на койке, подтянув к себе ноги и обхватив колени руками. Перед ним лежала раскрытая книга. Когда мы вошли, он поднял голову и посмотрел на нас сквозь круглые очки. Взгляд показался мне печальным. Не испуганным, не затравленным, а печальным. Весу в Руперте было килограмм шестьдесят, не больше.