Я поднялся, посмотреть, как идёт работа. Нож (кусок листовой обшивки) ещё не установили, он лежал рядом, поблёскивая заточенным краем. Возвели только опорные конструкции. Со стороны могло показаться, что здесь строят развлекательный парк: на эту угловатую ржавую арку повесят цветастое сидение... или даже целую лодку - богатые господа из первого класса смогут катать своих дам, раскачивая их на качелях до небес. "До небес не уверен, - возникла мрачная мысль, - а в преисподнюю один чудак точно прокатится".
Ко мне подошла дама в котиковом манто, она держала на руках собачку. Сказала, что её зовут леди Уитни, и что её муж владеет автомастерской и заправочной станцией. Подала руку, видимо ожидая, что я её поцелую. Я поцеловал. Спросила, когда будет казнь, и больно ли это? отрубить голову.
- Всё зависит от остроты ножа, - ответил я.
Дама пожелала, чтобы нож был тупым: "Преступник должен получить по заслугам". Стало неприятно от такой неприкрытой злобы, и я, сделав вид, что занят делом, отошел в сторону.
Однако не столько ненависть к насильнику удивляла, странно было другое: все на "Герольде" были уверены, что Руперт виновен и что его следует умертвить. "Но ведь суда ещё не было! И даже следствие не закончено!"
Небо вдруг глухо заворчало, треснуло. Из образовавшейся прорехи с сухим оглушительным грохотом вырвалась молния, вошла в воду поблизости от борта. Сильно завоняло озоном. Я стоял как раз напротив конструкции, смотрел, как Корсби и его помощники возятся с креплением перекладины. В кратком ослепительном свете я увидел страшную... "Нет, этого не может быть!" Картинка была настолько странной, что я списал увиденное на игру своего воображения. Решил, что разум мой перетрудился - слишком много событий произошло за последние дни.
Сэл сидела в каюте, над чем-то размышляла. В её стакане плескался виски, в пепельнице дымилась сигарета - столбик пепла длиною в дюйм висел на кончике. Я подсел рядом, взял её за руки. Она подняла на меня взгляд. Я всегда обожал рассматривать её глаза - большие серые в мраморных прожилочках.
- Здравствуй, Коб, - сказала она. - Как дела?
Она была пьяна.
- Не очень, Саломея. - Я назвал её полным именем, и это означало, что я сержусь. - На верхней палубе строят гильотину. Мне кажется, пассажиры линчуют Руперта до суда.
Сэл махнула рукой: "Какое это имеет значение? До суда или после... путь у него один".
- Ты так ничего и не понял.
Я встал, прошелся по каюте. Сказал, что этот отрубленный палец не идёт у меня из головы. Предложил отыскать моряков, что выловили фурию.
- Какую фурию? - Сэл печально рассмеялась. - Ты как ребёнок, Коб!
Саломея спросила, не было ли у меня в последнее время синяков или ссадин. Переломов или порезов. Я напряг память.
- С неделю назад я ударился о шпангоут. Был огромный синяк, я даже вывихнул плечо.
- И что? - спросила Сэл. - Ты обращался к врачу?
- Нет... - я попытался вспомнить обстоятельства. - На следующий день всё прошло. Будто ничего и не случилось.
- Вот именно, Коб! Вот именно!
- Но Руперта укусило чудовище! - вскричал я. - В этом суть! Такие укусы не заживают!
Криво улыбнувшись, Сэл выплеснула остатки виски себе в рот.
- Коб, очнись! Тебя не замечает капитан, твои раны исчезают на следующий день, ты можешь неделями не есть и не пить... Коб!
Я припомнил, когда ел в последний раз. Это было два дня назад. "Ну и что? У меня плохой аппетит". Сказал об этом напарнице, она только отмахнулась. "Ладно. Сам всё поймёшь!"
Утром в четверг звонили в колокол. Вместо положенных трёх ударов, дневальный прозвонил четыре раза. Звук судового колокола - и в обычные дни неприятный, - сегодня казался особенно резким и пронзительным. "Герольд" дрейфовал в тумане. Четыре звонких удара пронеслись по каютам и трюмам, угасли в плотной белой пелене.
Капитан хотел устроить судилище в банкетной зале, но она оказалась слишком мала для всех желающих. Пришлось выносить столы и стулья на верхнюю палубу. Судить под открытым небом.
С неба трусило снежком. Гильотина стояла на возвышении, покрытая тоненьким белым покрывалом. "Как Голгофа!" - одобрительно прокричал кто-то из пассажиров, очевидно, намекая на скорое распятие. Негр, помощник Корсби, похвастался, что это он её строил: "А нож точил Джим. Он сильно старался, правда, Джимми?" Джимми подтвердил, что это святая истина, и что таким ножом можно запросто побриться: "Руперт даже не почувствует, как окажется на небесах". Вмешалась старушка в синем пальто: "Что ты мелешь, нехристь? - она замахнулась на негра клюкой. - Насильники попадают в ад! Пусть он сгорит в преисподней!"