- А если всё забыть? Снова стать ребёнком?
- Тогда твоя теперешняя жизнь теряет смысл. Жил или не жил, - Сава взмахнул рукой, - всё прахом. Ты же всё забудешь.
- Вот и хорошо!
- Тогда ты проживёшь ту же самую жизнь! - удивился Сава, что Николай Сергеевич не понимает простых вещей. - Один мой знакомец уже раз двадцать проживает одну и ту же жизнь. Всё повторяется до мелочей.
Тревожное предчувствие кольнуло Николая Сергеевича "под пах". Спросить он не решился, только поднял руку и показал на себя указательным пальцем. Сава кивнул.
- И что мне делать?
Поезд совсем почти остановился, телеграфные столбы уже не мелькали призраками, проплывали медленно. "13-000", - значилось на текущем, Николай отметил это машинально.
- Идти вперёд, - ответил Сава. - "Тупичок" это ещё не конец. В смысле, не конец всему.
- Уверен?
Сава только пожал плечами. Он легко подхватил Николая Сергеевича под плечи, повернул и подтолкнул к окну: "Смотри!" Прорезалось солнце над горизонтом, хоть и было ещё раннее время, контуры деревьев стали зеленеть, утрачивая ночную черноту.
- Кто ты? - Спросил Агибалов с тревогой.
- А ты ещё не понял? Посмотри внимательно.
Николай Сергеевич вгляделся и вдруг - как вспышка или взрыв детской хлопушки, - сообразил, что всю жизнь мечтал иметь длинные волосы. И бороду, пусть не такую кучерявую - поскромнее. И такие же мускулистые руки, а главное, сохранить в душе юношеский максимализм, задиристость. Беззлобную нагловатость.
Двери распахнулись, хоть поезд ещё не остановился совсем, Николай шагнул на перрон, крепче запахнул халат - было зябко - и оглянулся. Тамбур был пуст. Только белое облачко пыхнуло... или так показалось?
Поезд стал набирать скорость. Беззвучно и быстро.
Никакого чёрного коридора не было и в помине, а было широкое поле. Чистое, кошеное о прошлом годе, с разнотравьем и метёлками овса вдоль пыльной дороги. Бежала тропинка через поле. Николай Сергеевич пошел по этой тропинке, касаясь правой ладонью травных колосьев, а левой заслоняя глаза от солнца.
И спокойствие в сердце.
И застывшее время.
Современная сказка
Олег Нагорнов
Художник и Смерть
В одном городе жил художник, рисовавший удивительные картины. Все, что он изображал на холсте, тут же сбывалось. Жители города знали об этом, очень любили художника и часто обращались к нему за помощью. Ведь его творения исцеляли больных, дарили радость несчастным, делали богатыми нищих. От заказчиков отбоя не было, но жил художник очень скромно, если не сказать - бедно. Не все и не всегда могли заплатить ему, но он был очень добрым и порой сам отказывался от платы.
- Вашей благодарности будет вполне достаточно! - говорил он соседу, у которого за долги отбирали дом.
- Спасибо, Джордано! - растроганно отвечал несчастный. - Я рассчитаюсь с тобой, как только поправлю свои дела!
Художник рисовал соседа с толстым кошельком, из которого сыпались золотые монеты. И что вы думаете? Собирая вещи, чтобы убраться из собственного дома, тот находил древний клад! Но разве все довольные жизнью люди должны обладать хорошей памятью? Часто, очень часто соседи и друзья забывали о своих обещаниях. Но Джордано не обижался и никогда никому не отказывал. Ему нравилось рисовать и при этом делать людей счастливыми. Конечно, он легко мог изобразить что-нибудь и для себя, например, настоящий дворец вместо своей скромной студии на чердаке старого дома. Или автопортрет в наряде придворного художника. Или... Джордано мог нарисовать что угодно. Но на себя у него никогда не хватало времени, ведь слава о его чудесных картинах улетела далеко за пределы родного городка!
Войны, болезни, наводнения обходили город, а вместе с ним и всю страну стороной. Сам король не раз обращался к художнику Джордано! Платил монарх щедро, но ведь кисти, краски и холсты тоже стоили недешево, а рисовать приходилось все больше и больше... Дни и ночи напролет творил художник, даря радость и процветание своей стране, своему городу, своим соседям и друзьям. Джордано очень устал. Его веселые черные глаза потускнели. А однажды утром он даже не смог встать с постели.
- Что со мной? - испугался художник. - Я заболел?
- Нет, Джордано, все намного хуже, - ответил ему тихий голос, - ты умираешь!
И художник увидел высокую фигуру в темном углу, закутанную в черный плащ с капюшоном. Смерть стояла в луже крови и перебирала белыми костлявыми пальцами четки из человеческих костей с выжженными на них именами умерших. Ужас холодной рукой сдавил горло Джордано, слезы выступили на его глазах.