- Здравствуйте, Гульнара Хусейновна, - обратился он к женщине, - не могли бы вы дать мне, - он задумался, - тысячу, нет... пять тысяч рублей?
Каримова оторвала взгляд от монитора и посмотрела на сослуживца карими глазами шамаханской царевны. Казалось, в ней вскипела горячая восточная кровь. Татищев похолодел, осознав, что жертва была выбрана неверно. Он понял, что выглядит совершенно глупо и навсегда потерян в глазах Каримовой, как добрый товарищ по работе. Но вот вдруг что-то переменилось во взгляде Гульнары, и она, совершенно соблазнительно улыбнувшись, потянулась к своей сумочке и, покопавшись в ней, вручила Татищеву деньги. Он принял купюры и, кашлянув, уточнил:
- Ведь это подарок? Возвращать не нужно?
- Конечно Ваня, - сказала она ласково.
- Круть какая! - обрадовался он, и спрятал деньги в карман.
«Работает зелье!» - внутренне восторжествовал Татищев. Теперь оставалось одно - выяснить, подвластна ли теперь его воле замдиректора Збдищева. И он направился в кабинет начальницы.
- Матильда Арнольдовна, здравствуйте, это я, и я опять к вам со своим вопросом.
- С каким вопросом? - ответила та сухо.
- Мне необходим недельный отпуск.
- Ах, это.
- Да, именно это. Дайте мне отпуск! - потребовал он.
- Как вам будет угодно, Татищев. Пожалуйста. Вы в отпуске.
- И оплатите его! - обнаглел Иван.
- Да-да, разумеется.
- И... вот что... И попрыгайте на одной ноге! - сказал он, дурея от собственной власти.
Збдищева вскочила со стула и запрыгала на одной ноге.
- И премию мне выпишете! Тройную.
- Слушаюсь! - все еще прыгая, кивнула замдиректора.
- Ладно, хватит скакать тут. Работайте, - разрешил Татищев.
Он вышел из кабинета Збдищевой и окинул офис властным взглядом.
- Так-так, - сказал он громко, что бы все сотрудники его слышали, - кто сегодня пил кофе, построиться в линейку!
Сотрудники, оторвавшись от своих дел, послушно встали и, словно рядовые перед генералом, выстроились посреди офиса. Остался сидеть на своем месте только сотрудник Двоздь Игорь Семенович, который наблюдал за происходящим удивленно. Он кофе не пил вообще.
- Все, быстро скинулись по пять тысяч! - скомандовал Иван.
- Иван Андреевич, у меня нет денег с собой, - извиняющимся тоном проскулил Трешкин, рядовой менеджер отдела сбыта.
- Тогда, гони сюда свой телефон, - совершенно обнаглел Татищев.
Наконец получив внушительную сумму от своих сослуживцев, которые были теперь ему совершенно подвластны, а также телефон Трешкина, он уже собрался было идти домой, как вдруг вспомнил. «Ах, да, конечно!» - и направился в кабинет директора.
- Встать! - скомандовал Татищев, ворвавшись в кабинет Афонарея Панкратовича.
Сюпизлондров резво встал.
- Ну что, самодур плешивый, попил кофейку? Привык командовать, козлиная морда? Теперь я тобой покомандую.
- Так точно, - ответил директор, выпятив живот по стойке смирно.
- Раздеться до трусов!
Сюпизлондров через минуту стоял в розовых семейниках с синим слоненком в ромашковом поле и черных носках с дырой на большом пальце.
- Пляши!
И директор принялся нелепо плясать. Продолжалось это долго, пока, в конце концов, пляски страдающего избыточным весом начальника Татищеву не надоели, и он не отправил его на вокзал за билетами в Саратов, наказав тому, чтобы доставил их к нему на адрес и положил в почтовый ящик. Сам же новоявленный деспот поехал домой, перед уходом наказав сослуживцам встретить его через неделю шикарным банкетом и подарками. Главным подарком Татищев пожелал себе новый автомобиль.
Дома он отужинал и блаженно лег спать. Заснул он быстро, как младенец, и увидел во сне странное. Снился ему старик-колдун в сарафане, который плясал вокруг Ивана и стучал в бубен. Рядом горел огромный костер из сложенных шалашом бревен, и в этот костер кидались опоенные зельем сослуживцы Татищева. Из костра вылетали белесые силуэты и устремлялись к Ивану. Ему было страшно. Силуэты кружились над его головой, грохот бубна усиливался, и в какой-то момент все кружащиеся призраки разом вонзились иглами в голову Ивана. Он вскрикнул от боли и, вскочив с земли, побежал. Бежал он в темноте куда-то в сторону огней большого города, уже рассвело, и он наконец увидел фасад Павелецкого вокзала. Ворвавшись в него, он кинулся к поезду, и тут заметил, что вокруг на него с любопытством смотрели совершенно все люди. Сон неожиданно превратился в явь.
Он действительно был на вокзале. Татищев стоял у вагона номер восемь. Вид его был диким и несуразным. Он был одет в домашние тапки, женский халат и старую, проеденную молью шубу, оставшуюся от прабабушки. Лицо его было в пудре и помаде. Накрашен он был неумело, и скорее походил на клоуна в белой горячке. В одной руке он держал фен, в другой - заветный билет, вынутый из почтового ящика. В общем, он выглядел, как типичный сумасшедший.