- Со мной? - Джейн искренно изумляется. Говоря откровенно, её удивляет не столько плата за встречу, сколько сам факт: кто-то прислал офицера, чтоб назначить ей свидание. - Вот это новость. А он какой? Этот Гук? - Лейтенант не понимает вопроса и Джейн просит: - Опишите его, как он выглядит?
- Среднего роста, седой, шрам у виска...
В памяти клубится туманный образ, Джейн перебивает:
- У него длинный ноготь на левом мизинце?
Лейтенант на мгновение замирает:
- Да. Был когда-то. Насколько я помню. Сейчас ему это запрещено.
- Я вспомнила! - Джейн кладёт ладони на щёки. - Это было... давно. Почти два года назад. Тринадцатого июня он приходил ко мне. Да-да, так давно. Можете вообразить? Мы виделись всего четверть часа, не больше. Я га... - слово застревает на языке, Джейн спотыкается. Она ясно припоминает тогдашнее "гадание". Впрочем, думает она, это не наказуемо. "Я не сделала ничего дурного". - Он ждал машину из автосервиса, зашел в студию... мы просто поболтали. Всего-навсего.
- Я понял, - лицо лейтенанта становится серым, как мышиная шкурка. Он смотрит поверх головы. - Только знаете, леди, если человек за пару дней до своей смерти чего-то просит, значит, это имеет для него значение. Я в этом уверен.
Если бы у Джейн была пара минут, чтобы вдуматься, она непременно бы согласилась, что близость смерти - весомый довод. Чем ниже нож гильотины, тем дороже минуты, их не тратят на случайные встречи.
- Но послушайте! - Джейн резко поднимается, стул, на котором она сидела, отпрыгивает в сторону, качается и падает навзничь. - Я действительно ничего не знаю! Не представляю, чем я могу помочь этому...
Лейтенант прячет взгляд в пол. Подумав, он подаёт визитную карточку с адресом и телефоном, предупреждает, что если Джейн что-либо вспомнит или совесть и сострадание пробудятся в ней, то она может приехать. "Только поторопитесь, мэм. Времени совсем мало".
Краска бросается в лицо Джейн: "Какое вы имеете право меня оскорблять?" Она цепляется лейтенанту в рукав, тот медленно и брезгливо убирает руку.
Прощаясь, он качает головой - рука по привычке взлетает к козырьку, фуражки на нём нет, - и шагает в дверной проём.
"Что за... - у Джейн вырывается нецензурное слово. Зачаровано она глядит на дверь, слушает мелодию колокольчика. В голове проползают все мыслимые и немыслимые ругательства. - Что происходит вообще?"
Полчаса уходит, чтоб привести себя в порядок. Успокоить дыхание и вернуть ясность мыслям. "Он сказал времени мало, - Джейн мысленно прокручивает разговор. - Это значит недели... две или три. Если меньше - не было смысла приезжать".
Она прикинула расстояние до тюрьмы, время на сборы и дорогу, срок в две недели до исполнения приговора ей показался логичным. "С другой стороны, почему так долго? о чём он хочет со мной говорить? жизнь свою пересказать?" В голове опять зашумело. Джейн глубоко вдохнула, взялась за инструменты. Быть может, впервые в жизни она решила заглянуть на месяц вперёд.
Звёзды ясно указывали, что она находится на распутье. Мерцало новое направление, старый путь расплывался, как пудинг на горячей сковороде. Неприятное ощущение.
"А вот вам! - Джейн показала астрологической карте фигу, почувствовала мстительное удовольствие. - Никуда не поеду!"
Неожиданно захлестнула ярость. Джейн схватила лист, изорвала его в клочья: "Не поеду! Сдохну, а не поеду!"
Как это происходит? Звёзды управляют человеком или человек звёздами? Хороший вопрос. Пятьсот лет назад жил итальянец Джироламо Кардано - во многих смыслах интересный человек. Он описал карданный вал (чем остался известен потомкам), написал несколько статей по медицине, немножко отметился в математике и очень интересно распорядился своими астрологическими способностями: он предсказал дату собственной смерти. Зачем? Хотел доказать силу и точность своей любимой науки.
Когда подошла указанная дата, бодрый и здоровый астролог покончил с собой.
Можно ли считать гороскоп Джироламо верным? Вне сомнений: он должен был умереть и он умер. Причина смерти не имеет значения. Вот только (это выяснилось через столетие) Кардано ошибся в своём прогнозе на три года. Небольшая арифметическая ошибка, только и всего.
Ярость отхлынула так же быстро, как и накатила. Джейн опустилась в кресло, перехватила руками колени, стала маленькой-маленькой девочкой. Эмбрионом. "Можешь ехать, а можешь не ехать, - думала она. - Звёздам всё равно". Эту истину она много раз наблюдала на своих "пациентах".
Звёздам до лампочки, они пожимают плечами, говорят: "Твоё дело, малышка! Мы советуем, а дальше поступай, как знаешь". Это кажется милым и даже сердечным. Седовласый добряк-дедушка журит своего внука, грозит ему пальчиком. Однако, это показное равнодушие. Деланое. На самом деле звёзды говорят: "Нам всё равно, тебе будет хуже".