Марченко плеснул в глаза водой из-под крана, ощутив её ледяной холод. Ему стало полегче. Он вспомнил о жене. "Чёрт с ней, пусть делает, что хочет, только бы не приставала со своим Востоком! Совсем свихнулась".
Он отправил её на месяц в Южную Францию, на побережье Атлантики. Жене не мешало проветриться, пожить в коттедже, купленном Иваном Максимовичем, когда он занимался бизнесом до перехода на госслужбу. Пусть освежит мозги своим дзэном, а ему морочить голову не надо.
"Итак, на чём мы остановились?"
- Голова моя машет ушами, как крыльями птица! Тьфу, что за бред! И привязался этот Есенин!
Он вспомнил, что в комнате на столе осталась лежать ещё не правленая речь на предстоящем выступлении перед избирателями. Хотя речь писали спичрайтеры, всё равно почитать не мешает. Хорошо, если напишут что-нибудь внятное, а то затолкают в текст всякую ерундятину, потом выкручивайся. Марченко как-то читал, что президенту Клинтону речь писали три спичрайтера: один отвечал за общий текст, другой вставлял идеи, а третий втюхивал байки и анекдоты. Но Клинтону было легче - у него, кроме живых помощников, телесуфлеры ещё стояли.
Да, стоило почитать и проверить, чтобы наличествовали простые незамысловатые словечки, известные поговорки, которые так любят нищеброды. Чем больше, тем лучше. Псевдонародность - важный имиджевый штрих, украшающий физиономию любого избранника.
Пора было заканчивать с тренировкой перед зеркалом.
Иван Максимович улыбнулся во весь рот, поднял руку в приветствии. Укороченная бровь явно была не к месту, смазывала образ, ибо у областного вождя не могло быть только полброви. Он должен быть перед народом весь, единый и неделимый, как Россия, со всеми частями тела в целости.
Он почесал голую грудь. Сколько хренотени с этими выборами, сколько ненужной суеты. И ведь не соскочить никак, раз подписался!
В груди тоскливо заныло.
Успокаивало только, что все они - циники и живут в циничное время. "Я впариваю им лабуду, трахаю мозги, - думал он об электорате, - но ведь они знают, что это кидалово, никаких обещаний никто выполнять не собирается. Ещё они знают, что мы играем в одни ворота, и победитель заранее известен. На самом деле, меж нами договор, консенсус - я знаю, кто должен победить. Они знают, кто должен победить. И все знают о знании друг друга. Примерно так".
С другой стороны, они все артисты по жизни, лицедеи. Сейчас он, например, лицедей на политической сцене. Народ тоже лицедей, только играет роль статиста. И каждый из них недалеко отошел друг от друга. Они циничные артисты в циничное время! Впрочем, подобные размышления не пугают Марченко, он давно привык плавать в грязной воде политики.
- Весь мир театр, а люди в нём актёры. У каждого свой выход и уход! - озвучил он цитату из Шекспира, искоса наблюдая за своим лицом.
"Пожалуй, надо морду лица поворачивать чуть-чуть вправо, так лучше смотрится. А то щёки выпирают, как у перекормленного хомячка". Иван Максимович медленно, словно геолог-исследователь, ощупал лицо, щёки, решил, что за оставшееся время надо присесть на диету и попробовать похудеть. Тогда, возможно, обозначатся скулы, которые придают лицу известную мужественность.
Он всматривается в себя.
Зеркало отображает многозначительную физиономию господина, который в табеле о рангах скоро не просто поднимется на несколько ступеней выше, но в своём мнении вырастет на значительную, почти недосягаемую высоту. Теперь всё равно, есть ли у него мешки под глазами или щёки хомячка, есть ли живот, все ли зубы на месте.
Иван Максимович чувствует, как нечто сильное, могущественное, величавое вливается в него. Он словно пьёт волшебный кубок вина, в котором вместо жидкости плещется власть. И невольно его плечи распрямляются, лицо застывает в торжественной маске, беспокойные руки перестают расчесывать волосатую грудь, и он запахивает белоснежный банный халат, выглядящий важным элементом торжественности.
А что? При хорошем раскладе он бы смог подняться и выше - способностей ему не занимать. Мог бы стать министром в Правительстве, и премьер-министр при встрече с уважением жал бы ему руку, а может, и дружески хлопал по плечу. Марченко кажется, что ему всё удастся, что дружески расположенный к нему премьер-министр уже стоит за его плечом, улыбается.
И точно, лицо премьер-министра выглядывает из-за спины, это реально, это по-настоящему, сейчас он что-то скажет...
И премьер говорит:
- Иван Максимович, пора уже! Сколько можно торчать у зеркала?
Пациент психоневрологической больницы города Новокузнецка Иван Максимович Марченко огладывается и находит подле себя санитара. Санитар одет в синий халат для персонала, он невысокого роста, как и премьер-министр, и возраст у него за сорок. Но лицо у санитара не премьерское, оно не внушает почтения.