Скорее он мужчина, потрёпанный жизнью, который нашёл здесь хороший заработок и возможность раннего ухода на пенсию. У него недоверчивые глаза и брюзгливое, кислое выражение на физиономии, потому что в прошлом он ничего хорошего от жизни не видел и не ожидает в будущем.
Санитар с нотками раздражения в голосе просит:
- Пойдёмте, уже обед скоро. Как ни привожу вас в туалет, так постоянно про выборы твердите, а ещё Есенина читаете. Ну что за беда! Зеркало, что ли, тут особенное?
Марченко отвлекается от созерцания собственного лика и задумчиво бормочет:
- Знаете, дорогой мой, у каждого есть момент, когда зеркало показывает перспективу - отражает не только того, кто стоит перед ним, но и того, кто может стоять в будущем. Надо только выбрать правильный ракурс, точный угол зрения и внимательнее присмотреться. И тогда выиграете выборы.
- Какие выборы?
- Губернаторские.
Санитар недоумённо смотрит на Марченко.
- Только зеркало никогда не раскрывает тайну по пустякам, - добавляет тот.
- Да ладно!
Мужчина, потрёпанный жизнью, подходит и следом за Иваном Максимовичем заглядывает в зеркало, но видит в нём лишь обыкновенного, приземлённого человека, который никогда не побеждает на выборах, неважно каких, никогда не выигрывает.
И всё, более никого.
Конечно, чего ждать от простого зеркала? Чего ждать от ушибленного на всю голову дурика, который зависает в отхожем месте каждый день? Наверное, Марченко двинулся еще в детстве, начитавшись Пушкина. "Свет мой, зеркальце скажи! Да всю правду доложи".
Ничего там нет, в этом зеркале - ухмыляется санитар с видом бывалого. Ему всё ясно, уж он-то знает жизнь, и на мякине его не проведешь. Никакой загадки, никаких вопросов. Зеркало - всего лишь кусок стекла, покрытого амальгамой. Кусок блестящего стекла.
Он уже хочет повернуться и пойти следом за Иваном Максимовичем, который направился к выходу из туалета, но в последний момент вновь кидает взгляд на своё отражение.
Не может быть!
На него смотрит шикарный мужчина - брюнет, в тёмном вечернем костюме, ослепительной белоснежной рубашке, он сияет в улыбке белыми зубами. За его спиной маячит молодая ухоженная девушка. Она загадочно молчит и, кажется, готова прикоснуться рукой к его плечу. Кажется, сейчас она приобнимет, шепнёт ласковое слово, увлечёт за собой.
Какая-то мистика. Санитар, чувствуя, как холодок бежит по спине, озадаченно встряхивает головой, чтобы прогнать заманчивое видение и торопливо бросается следом за пациентом.
Наверное, лицо в отражении зеркала - лицо классно одетого мужика рядом с привлекательной девушкой всего лишь ошибка, глупая мистификация, а возможно, и просто обман зрения, что тоже не исключается. Хотя зрение ещё никогда не подводило его, человека, знающего жизнь. По крайней мере, пока.
Так можно объяснить себе случившееся и успокоиться на этом.
Но как же хочется оглянуться и снова посмотреть на себя на другого, такого стильного и успешного.
Он открывает дверь, пропуская Марченко вперёд, и замирает в нерешительности. Оглянуться или нет? Оглянуться?..
Хоррор
Роман Дих
Дом-морок
Печалью прорастает вечер - закатное солнце собирает вокруг себя сумерки и бросает окрест, они расползаются и увеличиваются всё больше, шире... Ты мне всегда говорила, что любишь темноту, и скоро мы без фонаря или свечи действительно ничего тут не увидим.
Домик принадлежит тебе, кто-то из твоих деревенских родственников умер, бабка, что ли, и ты теперь наследница. Эту новость ты вчера мне сообщила так радостно - и я подумал: всё равно безработный, почему бы не махнуть в полупустую деревню на пару недель, собраться с мыслями, стряхнуть пыль города с души - а ты так обрадовалась, что я решил помочь тебе обжить неожиданно свалившееся на тебя... сокровище.
Полупустой автобус домчал нас до точки назначения, когда уже закат разукрашивал тёмно-синее небо красными отчаянными мазками. Приехали на ночь глядя - ну да у нас почти всё не как у людей, думаю я, пока, вполголоса ругаясь, пытаюсь справиться с замком. Откуда-то взявшаяся бродячая собака виляет хвостом, негромко скуля, будто радуясь тому, что мы появились.
Мы входим в дом, холодный, пахнущий сыростью, неживой какой-то. Электричества пока тут нет, объясняешь ты - давно уже отключили.
Щёлкаю своей «Зиппо» - на столе только подсвечник из копыта козы со свечой в нём - и ты берёшь у меня зажигалку... Женщины издревле возжигали огонь в домах - но в домах, заполненных миром и уютом, а не в одиноких лачугах, подобных той, где сегодня прячутся двое одиноких людей - беглецы от мира и друг от друга.