Ценная вещь этот подсвечник, старинная, видимо, - думаю я, торопливо помогая тебе раздеться - мы с тобой с момента нашего знакомства лишь блудом спасаемся от холода и от страха, и от прочих жизненных невзгод. Расположившись на допотопной софе, на которой расстелен мой плащ, кидаемся в пламя похоти, пытаясь уйти от себя, от этого дома, что, мерещится мне, с наступлением ночи начинает выпускать во тьму сонмы неведомых нам сущностей... Мы, изнемогшие от торопливого секса, который нам отнюдь не помог, ощущаем чуждое присутствие каждой порой кожи, я шёпотом спрашиваю:
«Слышишь?»
«Да» - отвечаешь ты.
«Боишься?»
«Не-ет, - доносится из сумрака, - мне так интересно...»
Свеча в подсвечнике вдруг вспыхивает - на стенах появляется хоровод безобразных теней...
«Ведьма, ведьмино отродье» - так я шепчу и вдруг в порыве совершенно безотчётной ненависти обхватываю обеими руками твою шею, которую ещё четверть часа назад исступлённо целовал, жадно спускаясь ниже, чтобы покрыть поцелуями твою грудь, и принимаюсь душить тебя.
Свечка в странном подсвечнике торопливо трещит, словно сам подсвечник хихикает скрипучим костяным смехом. Неровное пламя бросает на стену новую тень, кого-то толстого и безобразного, а с потолка начинает сыпаться штукатурка...
Ты хрипишь и вдруг издаёшь скулящие звуки - я с удивлением обнаруживаю, что душу не тебя, а ту приблудившуюся к одинокому дому собаку, единственное живое существо, которое нас встретило у входа. А старый дом принимается трястись: скрипят стропила, слышно, как стекло на веранде хрустнуло и зазвенело, разбиваясь об пол...
Размыкаю руки - и всё затихает. Кое-как одеваюсь в полумраке, и тут кто-то словно поворачивает мою голову вниз - в тусклом полусвете блестит кольцо крышки погреба. Я поднимаю крышку, зову с собой на всякий случай тебя, - и кидаюсь вниз, по ступеням, которые не вижу.
Крышка сама собой захлопывается, слышен звук, точно на неё двигают нечто тяжёлое, вроде сундука. Прислушавшись, я слышу над собою твой голос, что-то нестройно поющий по-французски, кажется:
«C'est la danse des canards
Qui en sortant de la mare
Se secouent le bas des reins
Et font coin-coin
Fait's comm' les petits canards
Et pour que tout l' monde se marre...»
Тру виски - словно какое-то мутное облако окутало часть мозга... Неожиданно для себя кричу вверх: «Ты что там - самогон нашла?».
Я принимаюсь шарить по стенкам погреба - объёмистый, прежние хозяева, видимо, были трудолюбивыми людьми, не поленились выкопать такое... Нащупываю выключатель, щелчок - и прямо передо мной загорается маленькая лампочка. Странно, ведь ты уверяла меня, что тут нет никакого электричества, что его отключили, ещё когда умерла эта твоя бабушка или кто она там тебе была, - но вот эта лампочка... Продвигаюсь вперёд, - впечатление, что погреб длиною в несколько домов, равных тому, под которым он вырыт.
Вблизи видна пара бочонков, сдвигаю с одного крышку, и в нос бьёт смрад сгнивших фруктов - похоже на абрикосы. Со злостью толкаю бочонок - он валится на бок, слипшаяся заплесневелая масса ползёт по полу, её вид напоминает мне огромную раковую опухоль, что я видел в анатомическом театре, заспиртованную и отвратительную.
Вой доносится снова - я слышу цоканье собачьих когтей по бетонированному полу погреба... Задушенная мною дворовая собака - оказывается, я повредил ей шею, и голова болтается на боку - радостно кидается ко мне, волоча заднюю ногу - почему я не удивляюсь? Собачьи глаза озорно блестят в полумраке - машинально провожу ладонью по её морде и стряхиваю с пальцев слюну.
Животное отстраняется от меня, пытается понюхать гнилую абрикосовую массу, которая вдруг оживает и обволакивает собаку, словно коконом...
Собравшись с силой, бью кулаком снизу вверх в тяжёлую крышку надо мною - та вдруг легко подаётся.
В комнате за время моего отсутствия произошли некоторые изменения: вся немногочисленная мебель сдвинута в угол, на полу стоит подсвечник из ноги козы, причём кто-то заменил в нём свечу с обычной парафиновой на какую-то странную восковую. Я присаживаюсь на корточки, охая от боли в подвёрнутой ноге, и вижу, что в воске самодельной свечи отчётливо видны мёртвые мухи - она наполовину состоит из мух...
Ты подвешена за руки к потолку, плоть с твоих ног, с икр уже кем-то объедена. Ты, странно... ты лишь беззвучно разеваешь рот, потому что не можешь кричать... из твоего рта мне под ноги начинают сыпаться зубы, следом шлёпается язык. Я страшусь поднять голову, чтобы увидеть, что же с тобою происходит - но моё любопытство вознаграждается помимо моей воли - твоя кожа с мокрым хлопком падает у моих ног.