Всё же поднимаю глаза - навстречу моему взгляду с потолка, взявшись из ниоткуда, спускается ещё одна петля - для меня, я так понимаю. Кто-то толкает в спину, прямо к этой петле... я трясу головой, прогоняя морок, и отчётливо слышу, как толкавший отступает - слышен сзади грохот шагов, как будто он обут в сапоги, что грохочут, словно копыта.
Не оглядываясь, распахиваю дверь, ведущую на веранду, но вместо дверного проёма передо мною огромная собачья пасть, источающая зловоние. Шарахаюсь назад, щёку задевает свисающая с потолка петля - и я на миг ойкаю, потому что она оставляет влажный след на щеке. Вытираю и обнюхиваю ладонь - пахнет кровью и абрикосами. Дверь сама собой закрывается и вновь распахивается... ничего сверхъестественного - открытая дверь и свет луны, пробивающийся в окна веранды.
Выхожу на крыльцо, и меня передёргивает: все деревья во дворе увешаны собачьими трупами, покачивающимися от лёгкого ночного ветра. Обернувшись, вижу в глубине дома, как твоя петля лопается, и ты шлёпаешься на пол, пытаешься подняться на полусъеденных ногах...
***
...Я просыпаюсь от того, что ты играешь со мной - я с охотой, ещё полусонный, отвечаю на твои ласки... какой у нас тут запах, нам нужно помыться сегодня же! Ты оказываешься сверху. В комнате, я вижу сквозь полуприкрытые веки, становится темнее, потому что твоё тело в позе «всадницы» на мне словно закрывает лучи весеннего солнца, бьющие в окно.
Всё кончается быстро.
«Ну и ерунда же мне снилась - бормочу, прикрыв глаза. - Дом твой действительно...»
Вместо ответа мохнатая когтистая лапа гладит меня по щеке, царапая, и я, ойкая от боли и морщась от запаха псины, окончательно просыпаюсь - чтобы увидеть голову той самой несчастной собаки, которую я вчера задушил, на твоих плечах.
Алексей Холодный
Чекист
Из сна вырвал телефон: он каждое утро истерит. Ещё не открыл глаза, а кажется, что шею змеёй обвил провод.
Осматриваюсь: всё по-старому. Сирена воет по ту сторону туго натянутой плёнки - ширмы. За ней - кабинет. Накинул гимнастёрку, вышел. Кое-как добрёл до стола, поднял трубку.
- Да, вводите.
Снаружи слышится возня. Смотрю в окно, пока один. Утро, раннее, ещё темно. В стекле отражается Мефистофель: тонкая бородка, крючок-нос - на таком хоть вешайся.
Из угла смотрит Хозяйка комнаты. Познакомились с ней, когда впервые спустил курок. Сидит на кресле-качалке. Одета в чёрное кружево, лицо скрывает вуаль. В костлявых пальцах - спицы: что-то вяжет.
Клацнула ручка. Дверь открыл голем: высокая масса в фуражке. Делает всё, что прикажу. Прорычал утробно:
- Группа седьмой категории.
- Этих в первую очередь.
В кабинет загнали десятерых. Каждый, кто попадает сюда, делится надвое ещё у порога. Душа отходит Хозяйке: только я её вижу. А тело, пустой кожаный мешок, - мне.
Команда, выстрел - минус один. Команда, выстрел... тот, что последний, до своей очереди погибает девять раз. Вон он, косоглазый - лежит трупом. Смотрит на нас с ней. В последний раз они все её видят. Но это длится недолго.
«Да, Мадам. Это ваш завтрак».
Кивает: довольна, но не удовлетворена.
- Уберите и давайте следующих.
Кожаные куртки подняли тела, молча вынесли в коридор. Когда ходят, внутри них скрепит пустота: наверное, заржавела. Так что смазываю их кровью: чтоб исправно работали.
Рядом стоит секретарь. Вру: дьявол это, самый настоящий. Как филин, вертит головой - даже назад: всё хочет знать. И колет наглыми глазами-бусинками.
- Товарищ, - наклонился ко мне. Ленивым голосом проник под кожу. - Зачем вы так поздно встали? Уже утро. Ночью же их психика слаба.
- Бессонница, - выдавил из себя.
Красный змей вылез изо рта, прошмыгнул по губам: облизнулся.
- Аааа, понимаю, понимаю.
Улыбается, упырь. Качает массы воздуха ввалившимся носом.
- Однако, это не всё.
«Чего ещё тебе? Заводи следующих, а сам сгинь».
- Вас снаружи ждёт одна княжна. Вернее не вас, а приговора.
Кивнул ему:
- Пусти.
- Будет исполнено, товарищ, - шмыгнул в коридор.
Ещё так приторно подмигнул. Или показалось... А есть ли вообще у него веки?
Машина с маузером открыла дверь. На пороге стоит девушка, молодая. Взглядом прошу присесть. Вошла целиком. Хозяйка уже поманила пальцем душу. Но та, вскинув нос, аристократкой проскочила мимо и нырнула в девичье тело.
Мадам перестала вязать: разозлилась.
Смотрю на бумаги. Ничего не могу разобрать: буквы плывут. Чёрт с ним, пока расспрос.
- Ваше имя?
- Татьяна.
- Кто вы?
- Жена убитого офицера.