- Арчер, ты уже большой, - рассказывала она мне, выводя за двери. Странное время для прогулки. Было раннее утро. - Побудешь у моей мамы. Только не вздумай вести себя так, как со мной, она твои «по-пластунски» не поймет...
Я готов был завыть! У меня тут же сложилась картинка. Она захотела от меня избавиться. Я больше не нужен, потому что ненавижу этого слащавого, фальшивого типа, а она, напротив, любит его. Черный джип стоял у подъезда. Он укладывал на заднее сидение ее сумки.
- Арчер поедет в багажнике? - удивленно спросила она. Я привык ездить на заднем сиденье ее небольшой машины.
- Ты же знаешь, его укачивает, - заметил враг. - К тому же будет крупной неприятностью, если он попортит мне кожаный салон. Эти его зубы... Багажник просторный, ему будет даже удобнее.
Враг махнул рукой. Она слегка нахмурилась. Но когда я послушно запрыгнул в багажник, прошептала: «Прости, Арчер. Я тебя не предам». Я лизнул ее руку, потому что за эти слова я готов был прыгнуть в огонь. У меня затеплилась надежда, что моя тревога преувеличена.
Только я зря надеялся. Меня выгрузили из багажника около огромного особняка родителей хозяйки и передали повод в руки ее матери. Пока они мило беседовали около машины, я сидел возле низкой оградки палисадника. Поводок мой петлей для руки был накинут на столбик.
Джип тронулся с места, а про меня забыли. Я надеялся, что забыли. Забился, стал рваться с привязи, мои беспомощные в человеческой речи связки орали:
- Не ос-тав-ляй ме-ня! У-у-у-у! Не ос-тав-ляй!
На самом деле это был лай - звонкий, пронзительный, с воем. Я оказался бессилен что-либо сделать. Когда машина скрылась за поворотом, я понял, что она оставила меня. Ничего не могло быть обиднее этого. Я взвыл, выплескивая жалость к самому себе, укоряя себя за все грехи, что успел сотворить в своей недолгой собачьей жизни. Она не вернется. Короткая мысль пронзила меня льдом до самого кончика хвоста. Я не слышал, что говорила мне ее мать. Я смотрел туда, где скрылся ненавистный джип. А вдруг она вернется? Растерянно подбежит, обнимет, как бывало, за шею и скажет, что это вышло случайно, просто меня забыли...
Но никто не вернулся. Я уныло лежал на кинутом мне у порога коврике и перебирал в голове все варианты. Один был сокрушительней другого. Теперь моими новыми хозяевами были ее родители. Я учуял ее запах в прихожей. Пробрался туда. На обувной полочке нашел тапочки, которые пахли ею, стащил один и, крадучись, ушел с ним в зубах на газон. Теперь она была со мной. Уснул я, уютно уложив морду на тапок.
Мне часто снились реалистичные сны. То рыжая дворняга обучала меня премудростям дворовой жизни, то снилась моя мать-сука. Сны были обрывочными. Большая черная собака, чинно бредущая по тротуару на поводке с крупным полноватым мужчиной. На ней болтался намордник, и она была горда этим шествием. Она помахивала пушистым хвостом в такт их шагам. Снилась швабра, ломающая мою кость, и тогда я поскуливал от боли.
Потом приснилась она, моя хозяйка. Берег моря, под лапами обжигающий желтый песок. Она счастливая, улыбается. За руку ее держит мой враг. Вокруг такие же избалованные солнцем люди, лежат, едят, утирают морскую воду полотенцами. Идиллическая картина и неясное тревожное чувство неминуемой беды. Оно защемило в тиски мое сердце. Я вскинул морду, внюхиваясь в воздух: никакого запаха водорослей. Обошел двор. Опять улегся, прихватив зубами тапок, но предчувствие не покидало меня...
Я ещё немного погонялся за ночными мотыльками. Клацание зубами и пряжкой помогли: я устал и опять вернулся к тапку. Заснул я быстро. Как ни странно, мой сон продолжился.
Хозяйка вошла в воду и, пройдя немного глубже, поплыла. Я завидовал ей всем своим существом, потому что мне часто снилось много воды. Она плыла мастерски быстро, видимо, она тоже любит это занятие. Отплыв подальше, она расслабленно перевернулась на спину и прикрыла глаза. Я наслаждался ее удовольствием, наблюдая за всем как будто бы со стороны. Звук двигателя нарушил идиллический шум прибоя и выкрики пляжников. Я увидел, как на хозяйку движется катер, задрав нос и вспенивая за собой воду. Я отчаянно залаял и проснулся от собственного голоса... Сердце сжалось. Я заметался с тапком в зубах по газону, словно не мог найти себе места. Это будет! Это непременно случится!
Я поспешно прикопал тапок в кустах, закидав на него носом землю, разогнался и перемахнул через высокий забор. Мой путь лежит к морю. Я найду ее и уберегу от беды.
Глава 4. Моя Белка
Я бежал огромными прыжками за поворот - этот путь я знал отлично. Казалось, что ее запах, едва уловимый, сплетенный в узор с другими - яркими, приятными и отвратительными - сопровождал меня, тянул на невидимом поводке вперед. И я несся остаток ночи у него на поводу, огромными, торопливыми прыжками, вывалив язык. Роса немного уняла жажду, но скоро я окончательно устал и захотел пить. Мой взгляд шарил вокруг в поисках запретной для питья лужи - источника воды. Мысленно я уже жадно черпал из нее языком вкусную прохладную воду. Влага смачивала мои внутренности, наполняла собой мою ссохшуюся собачью утробу.